Поэтому начатую фразу лучше бы побыстрее закончить! Хотя бы словами:
– …противоречивого коллеги.
Фокс насторожённо прислушался. Интересно, как отреагирует кибермозг? Помнится, на саму идею, что какие-то реакции и сам стиль мышления у него запрограммированы, Папочка выказал явный негатив. Как бы чего и сейчас не повторилось.
Однако показалось, что Папочка не то что обиделся или разозлился, а скорее обрадовался. Если всё сказанное, конечно, можно отнести к носителю машинного разума. «Кто вас на самом деле разберёт», – промелькнуло в голове Фокса.
Тут же послышался мысленный ответ цифрового помощника: «Мои действия и их мотивы — что открытая книга. Никогда ничего не скрывал и не намерен. Симуляция эмоций не входит в круг моих функций».
Фукс выслушал, кивнул. А сам подумал: «Вот-вот, верно подмечено, “в круг функций”. А так ли у Папочки?». В ответ прошелестела мысль от цифрового помощника: «Не возьмусь судить точно. Но с вероятностью…». Фукс поморщился и волевым импульсом перевёл помощника в режим ожидания.
В общем-то, он знал его следующие слова. «С вероятностью столько-то процентов». Эта мысль сопровождалась кривой ухмылкой. А следующая обошлась без таковой: «Не надо меня отвлекать от беседы. Невежливо! Поэтому обрабатывай данные в фоне и выдавай, как обычно, в форме интуитивных озарений».
Цифровой помощник не ответил. Фокс же сам лишил его голоса. Но обозначившееся предчувствие по поводу дальнейшего хода беседы с Папочкой дало понять: «Приказ исполняется!».
Предчувствие, правда, содержало значительную долю негатива. Но тут уж ничего поделать было нельзя. Интуиция — она такая, разум особо не спрашивает!
Между тем от Папочки всё это время, пока Фокс «дискутировал» с помощником, звучали слова:
– Очень хорошо, что ты заговорил о Валрусе. Именно он же, полагаю, мой «противоречивый коллега». Однако не стоит переоценивать степень влияния техника на мои мыслительные операции. Может, на ряд подсистем. И то вторичных. Но ядро не затронуто. И мне, кстати сказать, именно что тревожно. За моего «коллегу».
Фокс кивал в такт словам Папочки, но реально он успел вникнуть только в пару последних фраз. И они прозвучали несколько… неоднозначно. Поэтому юноша переспросил:
– Именно тревожно? За коллегу? Поясни свою мысль.
Папочка ничуть не изменил интонации голоса, когда отвечал на вопросы Фокса. Хотя уж наверное он уловил лёгкую рассеянность, с которой тот реагировал на высказанные опасения.
– Могу дать развёрнутые характеристики поведения Валруса, – проговорил Папочка. – И даже показать ряд записей, свидетельствующих о его…
Пауза. И только потом продолжение:
–…нестандартности. Однако…
– Понимаю твои опасения, – ответил Фокс. – В смысле, что не очень этично раскрывать всю подноготную Валруса. Достаточно общих характеристик: эмоциональная нестабильность, нелогичность и тому подобное. И готов отчасти поддержать. Только вот…
Юноша на миг замолчал, подбирая слова получше. Потом заметил:
– Не совсем понимаю, почему стоит вообще обсуждать это со мной. Не лучше ли донести до капитана? Понятно дело, той же Доу говорить бессмысленно. Она здесь примерно в том же положении, что и я.
– Я пытался, – проговорил Папочка.
И в голосе его прозвучала… грусть? Это вызвало удивление у Фокса, как и следующие слова кибермозга:
– От моих предостережений отмахиваются. Словно бы я назойливая муха, а не лицо, отвечающее за системы корабля.
Он прямо так и выразился — «лицо, отвечающее…» и так далее. Чем ещё больше удивил Фокса. И потому тот поинтересовался:
– Такое впечатление, что ты не просто советуешься со мной, как относиться к «странностям» Валруса, а как будто готовишь почву под…
– Под что? – спросил Папочка.
– Под слушание дела, скажем, в Центре управления полётами, – закончил мысль Фокс. – И вот это самое любопытное. Неужели к твоим словам не прислушивается не только капитан Мюз, но и носители машинного разума? Твои собратья!
– Почему ты так думаешь? – быстро спросил Папочка.
– Да потому что ты явно вербуешь сторонника, который бы дал якобы независимое суждение о Валрусе.
– Это так выглядит? – уточнил Папочка.
И тут же быстро проговорил:
– Знаешь, наверное, я поторопился обсуждать вопрос с тобой. Особенно, если ты так на него реагируешь. Пожалуй, вернёмся позже. Когда…
Он не договорил. И молчал достаточно времени, чтобы Фокс пожелал уточнить:
– Когда «что»?
– Когда странности Валруса принесут вред больший, чем «незначительные поломки в системе жизнеобеспечения», – ответил Папочка.
– Вот даже как? – воскликнул Фокс. –Ты готов обвинить…
– Пока что нет, – перебил его Папочка. – Никого и ни в чём обвинять не собираюсь. Просто предлагаю подождать!
Ошарашенный Фокс слушал речь Папочки и в сознании шевелился страх. Неужто кибермозг впал в паранойю? Разве машинный разум на такое способен?
– Хорошо, как долго ты готов ждать? – спросил Фокс.
Надо же было как-то успокоить Папочку, показав, что он ему в принципе доверяет!
– Пока не прибудем к цели экспедиции, – ответил тот.
– И что, если ничего за это время не произойдёт? – настаивал Фокс.
– Просто оставим этот разговор между нами, – предложил Папочка.
– Хорошо, так и поступим, – ответил Фокс. – До связи.
– До связи, – эхом отозвался Папочка.
Он отключился. А Фокс крепко задумался. Но не над тем, можно ли полагаться на Валруса, несмотря на все странности техника.
Нет-нет! Возник другой вопрос. Можно ли доверять Папочке? И вообще, не стоит ли уже его опасаться?
На все эти вопросы могло дать ответ только время. «Значит, подождём», – подумал Фокс. И криво усмехнулся.
Глава 41
Выдохнуть. Можно выдохнуть. И дышать дальше свободно. Какие ещё чувства посещают, когда ждал тягучие дни полёта подвоха от Папочки, а тот…
Никаких проявлений «подозрительности» кибермозга в оставшееся время Фокс не заметил. Валрус тоже, против ожиданий Папочки, а теперь и юноши, себя не проявлял. «Значит, что, забыли?» – подумал Фокс.
Он лежал на койке в каюте – привычная поза последних дней. А из всех развлечений – туманные намёки цифрового помощника. «Хозяин» так и не перевёл своего «раба» в режим осознанности.
«Может, дать ему хотя бы имя?» – думал Фокс.
А по кораблю летела долгожданная весть:
– Так, команда, – произнёс Мюз. – Официальное сообщение. Чтобы ревнители правил потом ничего не говорили. Пятиминутная готовность до выхода в точке прибытия. А? Что?
Последние два вопроса относились