— Как бы ты добивался ответа от них? — Интересуется майор. — Если бы твой собеседник отказался говорить с тобой?
Вместо ответа, красноречиво смотрю на свои руки.
— А отвечал бы потом я? — Матеуш делает полуоборот на вращающемся стуле, подкатывается к столику, хватает с него огромное яблоко и с хрустом впивается в него зубами. — Ты понимаешь, что, случись что с пациентами в стационаре, виноваты будем мы, а не ты?
— Потому и изменил точку зрения, — ворчу, опуская взгляд. — И пришёл лично договариваться.
— А я специально позвал тебя, чтоб поглядеть тебе в глаза и сказать это всё лично. — Майор серьёзно смотрит на меня. — И ладно, допустим, сейчас дежурю я. А если бы была очередь Камилы? И если б ты угробил кого-то, за кого на тот момент времени отвечала она?
— Это недопустимо, — уныло соглашаюсь. — Ладно, извините за беспокойство. Зря топали…
— Вот только эти попытки манипуляции и свои телячьи глаза оставь для других, — фыркает врач. — У нас на это профессиональный иммунитет. И это, Коротышка… То, что я не дам тебе нарушать процедуры, не означает отсутствия поддержки в среде своих. Пошли спросим вместе. Где лежит эта ваша запись, и всё такое…
Матеуш поднимается со стула, хрустя яблоком, и добавляет:
— Попутно, совет тебе от меня. Спроси у своей пассии: какие расходы готова нести семья по изъятию той записи из общего оборота? — Глядя на моё изумлённое лицо, он добавляет. — Долго объяснять. Поверь: я в текущей обстановке ориентируюсь лучше тебя. Просто спроси её о том, что я говорю. Это твои дела, мне в них лезть не с руки.
* * *
По приходе в медблок, Алекс о чём-то минуты полторы достаточно напряжённо спорил с начальником медчасти. Языка Анна не знала, потому оставалось только ждать.
После этого, Мадеуш кивнул им на вешалки с белыми халатами, а сам направился в сторону терапевтического отделения.
— Какую сумму, теоретически, ты считаешь допустимым расходом, чтоб пресечь расползание записи по сети? — шёпотом спросил Алекс, взяв её за руку и следуя за Матеушем.
— До трёх тысяч монет — сразу, не сходя с этого места, — уверенно ответила Анна, даже не задумываясь. — Вернее, даже не так. Три тысячи — это то, что могу прямо сейчас. Если понадобится больше — надо связываться с родителями. — В этом месте она резко поскучнела. — Но не хотелось бы им это всё вываливать. Стыдно…
— Экстренное удаление с сервера, если идти просить на личных связях, может стоить больше, — заметил идущий впереди врач, который, оказывается, всё чудесно слышал.
— Тогда только родители, — вздохнула Анна. — Думаю, до десятки без вопросов. Но вы согласны, что сейчас просто отжимаете меня, как мокрую тряпку? Пользуясь безвыходным положением?
— Спаси Иисус! — идущий впереди майор, казалось, подпрыгнул прямо на ходу. — Ваши деньги, барышня, оставьте при себе! Я просто хотел преподать земляку один небольшой урок на будущее. Касательно механизмов ценообразования на услуги в той среде, в которой он планирует вращаться в будущем… нам от вас ничего не надо.
— Я пока не разобралась, оказывает ли он мне дружескую услугу или действует, как деловая сторона, — парировала Хаас. — И поверьте, скупости за нами не водится!
— Милая барышня, — цинично заржал катящийся колобком впереди толстяк, по какому-то недосмотру именующийся военным. — Я не буду сейчас говорить, что это очень выгодная позиция — получать услугу по льготному тарифу, когда вы даже не определились, как относиться к тому, кто вам её оказывает. А вы сами кем считаете Алекса? Другом?
— Какой провокационный вопрос, доктор, — хмыкнул Алекс, отпуская руку Анны. — Не зря говорят, что вы, врачи, весьма циничный народ.
— Работа такая, Коротышка. — Вздохнул на ходу майор. — Работа такая.
— Алекс, он прав. — Анна, быстро прокрутив в голове варианты, решила и в самом деле скорректировать позицию. — Давай сейчас просто добиваться результата, пока это возможно по горячим следам. А кто мы друг другу, обсудим не здесь и не сейчас. Слово Хаас: порядочность со своей стороны гарантирую.
— Б###ь, звучит пугающе, — заметил Алекс, на всякий случай отодвигаясь подальше.
Матеуш только похихикал, не замедляя шага.
— Всем молчать, ничего не говорить, — сказал доктор, сворачивая на несколько секунд к стоящему у стены огромному сейфу и набирая двенадцатизначный пароль.
Замок тихо щёлкнул и толстая стальная дверь приоткрылась явно под действием автоматического привода.
Врач прихватил изнутри, не разбирая, три лежащих на средней полки комма:
— На какие из них шла запись? — спросил он у Анны.
— Этот! — уверенно ткнула пальцем в комм Хаас. — Те два комма принадлежат парням. Они меня держали, руки были заня…
— Понятно, — невежливо перебил доктор и бросил два лишних комма обратно в сейф. — За мной. Молчать, ничего не говорить.
Внутри коридора, отгороженного от остального здания стеной и дверью с табличкой «Терапевтическое отделение», Матеуш уверенно свернул направо в первую же дверь. В палате на двоих обнаружился лишь один пациент, вернее, пациентка.
При виде гостей, Исфахани (лицо которой было облеплено датчиками и бог знает, чем ещё), истошно задёргалась на кровати и выпучила глаза.
Анна хищно осклабилась.
Алекс, независимо от неё, весело улыбнулся, широко открыл глаза и послал Саяре воздушный поцелуй.
Та запрыгала спиной на кровати ещё сильнее, удерживаемая проводами и трубками.
— Отставить! — нервно бросил назад начмед, после чего повернулся к пациентке. — Видите, я же говорил вам, что в такие игры можно играть и вдвоём.
— Я никогда с вами не спорила, — ответила Саяра, старательно глядя только на майора.
— Вы просто промолчали, — вздохнул Матеуш. — Иногда и этого бывает достаточно. Иногда достаточно просто промолчать… Вы удалите запись добровольно или будете упираться?
— Мне это понимать как ваше прямое вмешательство в наш конфликт? — Исфахани уже не раз демонстрировала умение брать себя в руки очень быстро и соображать с такой же скоростью.
— Вопросы здесь задаю я. Понимайте, как хотите, — безразлично пожал плечами врач. — И восстановление костей челюсти, вашей зубной ткани, плюс кое-что