Коскор, хозяин трактира, подошел к ним узнать, не нужно ли принести к столу еще чего-нибудь? Но на него нетерпеливо зашикали и замахали руками, желая продолжения истории. И Дабасир продолжил:
– В пути мы с Сирой разговорились – она оказалась доброй женщиной. Я поблагодарил ее за участие в моей судьбе и решил рассказать о том, кто я на самом деле. О том, что я вольнорожденный мужчина, свободный, лишь по воле богов оказавшийся рабом. Но то, как она ответила мне, надолго погрузило меня в самые неприятные размышления…
– Как можешь ты называть себя свободным, если не воля богов, а лишь твоя слабость привела тебя к кандалам? Если у тебя душа раба, ты станешь им, и неважно, кем ты был рожден.
Так вода заполняет всякую низину, так солнце заливает своим светом все, что не прячется в тени. Так и жалкая рабская душонка проявит себя, кем бы ни был человек. Это неизбежно. Но так же и наоборот – если у тебя душа свободного человека, ты преодолеешь все несчастья. Это тоже неизбежно.
И с тех пор ее слова заняли все мои мысли. Еще целый год я был рабом, оставаясь погонщиком верблюдов при Сире, спал и ел вместе с другими рабами, но не хотел быть одним из них. Как-то Сира спросила меня:
– Дабасир, отчего ты всегда сидишь поодаль от своих собратьев? Отчего сторонишься других рабов, не говоришь с ними?
– Я никак не могу забыть твои слова, – отвечал я, – о душе раба и о душе свободного. Я никак не могу решить, какая же досталась мне, но одно я знаю точно – быть рядом с теми людьми я не хочу. И не хочу разделять их жизнь и участь.
Сира грустно вздохнула, и свет костра красиво подсветил ее усталое лицо.
– Я тоже больше держусь в стороне. От других жен. Когда-то за меня дали богатое приданое, поэтому я принадлежу твоему хозяину. Но мой муж не желает меня, и я не могу принести ему детей. Я тоже как будто рабыня, только участь моя мягче, чем твоя. Будь я мужчиной, то не вынесла бы такой жизни.
Мне стало жаль ее – Сира никогда не обижала ни меня, ни других рабов. Оказывается, она ощущала себя так же, как и мы. «А какая у нее душа?» – подумал я тогда. Но все же я был рабом, а не вольным человеком, чтобы посметь заговорить с ней об этом.
– Что ты все-таки думаешь про мою душу? – спросил я вместо этого.
– Ты сказал, что оставил позади себя Вавилон, полный долгов. Желаешь ли ты однажды вернуть их?
– Желаю. Но как же я сделаю это?
– Я не знаю. Но знаю, что у тебя душа раба, если ты продолжаешь сидеть здесь и причитать о своей судьбе. «Я ничего не могу поделать» – вот это и есть проявление рабской души. Свободный человек не может жить вот так, зная, как много ему в жизни предстоит исправить, – он ищет способы сделать это.
– Я в рабстве у бедуина в Сирии, как я могу исправить хоть что-то?
– Слабак, – пожала плечами Сира.
– Я не слабак!
– Так докажи это! Сделай хоть что-то! Смотри. Вавилонский Царь всегда храбро бьется против врагов – ассирийцев, эламитов и полчищ других народов. Прими свои долги как своих врагов – они вынудили тебя спасаться бегством из Вавилона. Ты побросал оружие, предал своих сослуживцев и позорно сбежал, испугавшись их силы. И теперь ты – всего лишь жалкий раб. Ты слабак, Дабасир.
Ее слова снова сильно задели меня. Внутри меня все кричало: «Я не раб! Просто судьба обошлась со мной жестоко, и у меня нет ни одной возможности это исправить!»
Через несколько дней служанка Сиры пригласила меня в ее шатер.
– Я вновь хочу навестить свою больную мать. Поди подготовь двух лучших верблюдов, сделай запасы воды. Моя служанка собрала нам припасов в дорогу. Шевелись!
Я сделал все, как она велела, и мы отправились в путь: Сира, я и ее служанка, которая набрала нам в дорогу слишком уж много еды. Мы добрались уже затемно. Моя госпожа внезапно спросила меня:
– Так что же ты решил, Дабасир, насчет своей души? Она являет собой суть раба или свободного человека?
– Свободного человека, – ответил я, не мешкая. Тогда я уже был в этом уверен.
– Что же, тогда я даю тебе шанс доказать это. Сегодня мой муж пирует – это затянется до завтрашнего дня, и он наверняка не рассчитает свою меру вина. Это подарит тебе нужное время. Бери же обоих верблюдов, припасы и кое-что из одежды и отправляйся в путь – прямо отсюда, сейчас. Мне придется сказать, что ты украл их и сбежал, но это будет еще не скоро.
Я не ожидал такой помощи, и сердце мое в тот миг восхитилось Сирой, этой великодушной женщиной.
– Пусть у меня душа свободного человека… Зато у тебя душа Царицы. Позволь, я отвезу тебя туда, где ты будешь счастлива?
– Какое счастье может ждать женщину в бегах, которую повсюду ищет разгневанный муж? У тебя свой путь, у меня – свой. Ну все, поторопись! Тебе предстоит долгая и трудная дорога. Да хранят тебя боги!
Меня не пришлось просить дважды – я забрался на верблюда и отправился прочь, туда, где, как мне казалось, был Вавилон.
Я плутал по безжизненной пустыне и днем и ночью, думая о том, какая незавидная судьба меня ждет, если вождь бедуинов однажды нагонит беглого раба и вора. Но дело сделано.
Спустя какое-то время мягкие пески сменились острыми камнями – я добрел до скалистой местности, такой же мертвой, как и оставленная позади пустыня. Мои верблюды ранили ноги об эти камни, мне не встречалось ни птицы, ни паука – что уж говорить о людях, которых здесь точно не водилось. Еда и вода заканчивались. Солнце так раскаляло камни, что мне казалось, будто оно посылает свои лучи не только с неба, но и с каждой скалы, которой касается. Солнце и жар были повсюду.
«Наверное, здесь я и умру», – такие мысли все чаще стали посещать меня. Прошло