Я боялась открывать глаза. Чувствовала присутствие Таллена и не желала встретиться с его брезгливым взглядом.
— Я бы, Ваше Величество, рану на плече все-таки обработал.
— Ерунда. Саданулся нечаянно, когда по карнизу за ней бежал. Прыткая девица оказалась. Своим появлением все планы нам порушила. Мы с Палеком договорились, что он сегодня не придет.
— А откуда разбойник знал о потайном лазе? Неужели среди нас предатель? — голос Фурдика был вкрадчив. Вот на кого первого я подумала бы: он единственный из нас за пределы замка выходил.
— Я сам передал ему план тайного хода.
После такого я открыла глаза и села.
— Как?!
Король застегивал камзол. Мокрые волосы упали на лоб. На щеках после купания играл легкий румянец.
— Через подставное лицо. Надоело за ним по деревням гоняться.
— Жаль старика Гержика… Кто теперь в храме на бюдаре сыграет "Славься Симор"?
— Да, Гержика жаль, хоть и знатным пропойцей слыл. Гуль опознал Милену, и необходимость в проводнике отпала. Не появись она в пещере, старик остался бы жив. Мы отбили бы его у разбойника в следующем проходе.
Я слушала, но страшные слова не задевали. Осознавала, что своим явлением вынесла приговор какому-то старику, но неловкости не испытывала. Будто все пролетало мимо. Будто говорили вовсе не обо мне.
Я огляделась. Совсем не нервировало, что нахожусь в спальне короля. Даже пожалела, что простыни испачканы сажей, везде клочья ломанного волоса — в такую постель он не ляжет. Принялась их стряхивать, но сделала еще хуже — мои руки не отличались чистотой и оставляли черные пятна.
— Вызовите Велицу, пусть пострижет ее, искупает.
— Прикажете к себе отвести? — подобострастие в голосе Фурдика злило. Как-то все в докторе было фальшиво. И блеск в глазах, и постоянное облизывание губ.
Таллен смерил меня изучающим взглядом.
— Нет. Я хочу, чтобы она осталась.
Странное дело, я тоже была не прочь остаться. Откуда-то снизу поднималась волна и заставляла все тело гореть. Король волновал. Сильный, красивый. Губы красные, кожа белая, гладкая. Плечи широкие, по ним хочется провести руками и… снять камзол. Зачем он нужен? И рубаха не нужна. И… штаны.
Я опустила глаза на видимую выпуклость.
— Что за дрянью ты нас поишь? — король потянулся за вторым бокалом, понюхал его содержимое. Сделал несколько крупных глотков. — Пью и никак напиться не могу.
— Жедунь-трава. Вы сегодня несколько раз смерти в глаза смотрели, а отвар снимает последствия волнений. Легкая эйфория, радужные сны. М-м-м…
— Что мнешься, говори.
— Может появиться стойкое желание к женщине
— Вызови Велицу. Пусть уведет девчонку.
— Боюсь, вам не стоит отсылать Милену. Желание следует удовлетворить. Головная боль, раздражение…
— Проклятье. Оставь девчонку.
Я начала раздеваться.
Король схватил доктора за шею и вывел из комнаты в согнутом состоянии. Тот мерзко хихикал.
— Как ты смел опоить меня? — голос Таллена за дверью звенел от гнева.
— Стресс наилучшим способом снимается через соитие. Нормализуется давление, работа сердца…
Дальше я не слушала.
Лежала на кровати совершенно голая и ждала, когда вернется мой король.
* * *
— Вставай, вставай, деточка! — Велица тянула меня за руку, а я цеплялась за подушки. — Надо искупаться. И, фу, что у тебя на голове!
— Мне нужно дождаться короля, — громким шепотом доверительно сообщила я. — Он мой герой! Он меня своим телом накрыл, и теперь я хочу расплатиться.
— Накрыть своим телом? Смотри, как бы наутро тошно не стало.
* * *
Кровать перестелили. Волосы были еще влажные, но я с удовольствием закопалась в подушки. Я ощущала себя чистой, гладкой, красивой. Провела рукой по груди, потрогала сосок, который тут же откликнулся желанием.
— Теперь медленно опусти руку вниз.
Я подняла голову и счастливо рассмеялась. На меня смотрел сидящий в кресле король. В руках бокал, из которого он отпивал мелкими глоточками.
Руку вниз? Нетрудно! Даже приятно. Кончики пальцев щекотали кожу.
Я застонала, чувствуя приближающееся наслаждение. Я знала, чем закончится поход моих пальчиков — они найдут ждущий прикосновений бугорок.
Я закусила губу и закрыла глаза. Но меня прервали. Мою руку зажали, а к точке женского счастья прикоснулись чужие пальцы. Всего лишь одно касание, и я забилась в сладких судорогах.
И совсем нестрашны поцелуи короля: пусть нет в них дикой страсти Дикрея, его губы были нежны, язык умел, а последствия очевидны — мое тело горело от любовных ласк, но мне хотелось еще, еще и еще.
Какая же я глупая! Почему решила, что спать с мужчиной неприятно — надо всего лишь переждать, когда он удовлетворит свою похоть? Мне не нужно было представлять, что мню обладает какой-то другой мужчина: я видела короля и хотела только его. И бревно — явно не мой стиль поведения. Я была кошкой, которая желала тереться, лизаться, мурлыкать от счастья.
Мы дарили друг другу наслаждение, прерываясь лишь на то, чтобы сделать глоток воды из кувшина. Мы забыли о бокалах, пили из широкого горла, обливались, смеялись, слизывали с тел кисловатые капли отвара и любили, любили, любили…
* * *
Король не уезжал целую неделю. Нам уже не нужен был отвар жедунь-травы, чтобы испытывать страсть друг к другу. Мы не видели никого и ничего кроме себя. Мы потеряли всякий стыд. Мы не одевались, поскольку не терпели даже частицы закрытого тела. Купальни, подземные озера — где только мы ни находили укромных уголков, чтобы насладиться единением. Я даже отдавалась, лежа на жемчуге. Нет, не на нитке бус — это было бы неудобно и больно, а на целой куче, где жемчужин было подобно песчинок в пустыне.
— Откуда столько? — моя рука закапывалась в жемчуг. Белый, розовый, золотистый. Яркий и блеклый, давно не видевший света.
— Хоули натаскал.
— Это твоя виверна? — я смеялась, когда на меня сыпались из рук Таллена жемчужины и упруго ударялись о живот, грудь. — Почему ты скрываешь ящера от людей?
— Хоули стар и слеп. Мне кажется, он ровесник Драконьего замка и видел первую Большую волну. Его легко напугать и тогда… Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб. Иначе мне придется объявить Хоули опасной тварью и убить его.
— Он не летает?
Король покачал головой. Лег рядом, тысячи жемчужин