Только вот где богиня? Я тут достаточно давно, чтобы, если хоть как-то присматривает за народом, она заинтересовалась мной.
Вопросы, вопросы. Но речь не об этом. Эти вопросы послужили почвой для размышлений. Тем толчком, который направил меня в нужную сторону.
Я задумался над тем, а что такое проклятия в принципе?
Почему я смог проклясть бога войны, сына Ареса… Арес старший бог войны, но это тоже неважно. Как я это сделал? И почему, если верить Асмодею, это подействовало? Почему другой бог потерял способность возлечь с женщиной?
Стоило мне всерьёз над этим задуматься, как я ощутил себя редкостным дураком. Что есть магия? Это способ влияния на реальность. Что есть Голос? Это тоже способ влияния на реальность. Что есть божественная речь? Ну, функционал у неё обширен, но один из пунктов — влияние на реальность. Что есть воля? Действие? Всё есть способ влиять на реальность. Размышляя над этим, я куда лучше понял слова Фетисовой и её методичку. Настоящий Голос даётся тем, кому есть что сказать, тем, кто имеет решительность нести свою волю.
Размышления — это хорошо. Ещё лучше, когда они подкрепляются экспериментами и результатами. Я пробовал использовать Голос в ковке, и, как ни странно, получилось.
В итоге моя мысль пошла дальше, и я задумался о природе проклятий, как могу на них повлиять. Если проклятие — это чужая воля, то как минимум я могу противопоставить ей свою. Вопрос в том, как это сделать. Нащупать проклятия внутри себя? Так я их всё это время ощущал как нечто внешнее. Возможно, подход глохарцев, которые стравливали проклятия из себя, мне не подходит. Как тогда поймать проклятия? Своей волей? Артефактом?
Ну, я всё же артефактор.
Не буду говорить, что мне в голову сразу же гениальная идея пришла. Далеко нет. Я три недели просидел почти в одиночестве, погрузившись в работу. Иногда, бывало, присяду, задумаюсь, но тут же вскакиваю, потому что в голову очередная дельная мысль пришла. Эти мысли в моей голове рождались, роились, сталкивались с друг другом, рвались наружу, выплёскивались в дело, часто заканчивались ничем, а иногда давали новую пищу для размышлений. Как-то так, в муках творчества, я дошёл до идеи сделать «запечатывающий молот». Следующая мысль была — а как его сделать-то, блин? На этом мысли не успокоились и атаковали меня дружным роем. Разобраться с проклятиями хорошо, но мне и рабочий инструмент нужен. Желательно универсальный. Так, чтобы выдержал ковку великих артефактов. В то же время мне не помешает оружие. Меч ладно, чувствую, там подвох будет, но боевой молот… Это бы значительно расширило мои возможности.
Жадность разбежалась, список хотелок разгулялся так, что вместо молота надо было делать какой-то походный нож из серии универсальных на всю жизнь: и с ложкой, и с вилкой, и с отвёрткой, и со щёткой, чтобы спинку почесать.
Но Сказитель я или кто? Художнику нужна кисть, поэту слова, а мне, раз я создаю артефакты-истории, нужен молот-перо.
И вот эта идея отозвалась во мне как надо.
Артефакт, что способен поставить жирную точку. Тот, кто расскажет историю. Тот, кого я смогу наделить нужным свойством в подходящий момент.
Задумка была, осталось воплотить её в жизнь.
* * *
То, как я ковал молот, достойно отдельной истории.
Личной, в некотором роде интимной, а в некотором — безумной.
Боевые молоты сильно отличаются от кузнечных инструментов. В случае магических металлов и одарённых имелись разные вариации. Я сразу почувствовал, что малый молот не получится сделать. Он должен получиться уникальным. Сама заготовка требовала, чтобы вид ей придали не абы какой, а достойный. Непередаваемое ощущение, когда касаешься сырья, чувствуешь, какие куски сами просятся, как будущий молот говорит с тобой и с ходу чего-то требует.
Своенравный засранец, ха!
Сам процесс от создания классического молота отличался чуть больше, чем всем. Молот я собрался ковать цельнометаллический, обойтись без всяких деревянных рукоятей. Формы для такого у меня нет, но она и не нужна. С новой звездой в четвёртой чакре сила телекинеза выросла, как и уровень магической ковки. Сейчас мне было вполне по силам удержать нужную форму большого объёма.
Прихватив кирку, я наковырял свежего сырья, отбивая их от «улья». В том месте в процессе отбития жарче всего. Я поэтому в одних обрезанных штанах трудился. Всё остальное сгорало и не выдерживало. Тщательно отобрав заготовки, отошёл к горну и забросил их в него. Сплавливать я их начал прямо там. Помогал магической ковкой, отсекал все шлаки, соединял в единый комок.
Инструмента здесь хватало. Хорошего инструмента. Который был способен выдержать работу с этим сырьём. Кто бы ни подготовил это место, он хорошо постарался. Поэтому чем работать — имелось.
Так, шаг за шагом, я начал создавать то, ради чего и стал артефактором.
Металл. Пламя в нём. Я, который укрощал и металл, и пламя своим Голосом и волей. Это была самая настоящая битва. Огненные искры вылетали, когда я бил по заготовке, пытались прожечь меня насквозь.
Всё как обычно.
* * *
Спустя сутки, закинув молот на плечо, я неспешно брёл обратно.
Доволен был как слон. Отдал всего себя. Выложился на полную и даже больше. До тоннеля дошёл, там присел и какое-то время просидел. Благоразумия хватило лишь на то, чтобы вспомнить — возвращаться к глохарцам в таком состоянии было чревато.
Стоило о них подумать, как струна внутри натянулась. Ну да, ну да. Вооружившись новым оружием, герой идёт побеждать зло. Бесит.
На этот раз я не бежал, а шёл. Боевое предвидение раскинул, но всё равно не заметил ловушку. Стоило зайти в один из коридоров, когда добрался до середины, как с двух сторон рухнули вниз плиты. Я конкретно так напрягся. Следующий логичный шаг — завалить меня огнём, ядом или обрушить что-то на голову. Чувства обострились, я приготовился, сам не зная к чему, но ничего не произошло. Повисла гнетущая тишина.
Кхм…
Я что, попался так глупо?
На самом деле не очень-то глупо. Нормального освещения здесь нет. Ходил я с самодельным фонариком, а это не лучшая штука, чтобы высматривать каждую щель. Плиты обрушились тихо, грохнули они, коснувшись камня. До этого я и не подозревал, что здесь ловушка поджидает. Боевое предвидение тоже молчало. Оно так-то больше рассчитано на движущиеся и живые цели,