– Первым пришёл вот этот, – парень ткнул пальцем на Новоскворецкого, отставляя стакан, который тёр до этого полотенцем. – Он подошёл ко мне и заказал холодного, разливного пива. Потом с кружкой уселся вон за тем столиком и подозвал официанта.
– Какого? Он сейчас здесь?
– Мемед! Иди, поговорить надо.
Официант в длинном чёрном фартуке по имени Мемед появился скоро, и, узнав суть расспросов, быстро выложил всё, что знал. Новоскворецкий заказал жареную баранью ногу с овощами и ещё пива. Пока готовился заказ к нему присел ещё один мужчина. По всей видимости, они не были знакомы. Тот есть ничего не стал, а вот ракии они выпили немало. Описание с точностью совпадало с тем, что рассказали в отеле, но появились отличные уточнения. Мужчины сидели довольно долго, много и громко разговаривали, потому, что несколько раз Мемед делал им замечания. В это время много посетителей, и не всем нравится изрядно выпившие балагуры. Они притихали ненадолго, а потом снова громко смеялись, шумно обнимались через стол, да так, что падали тонкие бокалы с ракией. А вскоре дружно, нетвёрдой походкой потянулись к выходу к всеобщему облегчению. Самое примечательное, что за всё расчитался не Новоскворецкий, а его новый знакомый.
– Почему вы решили, что они не были знакомы до этого?
– Вот этот, – Мемед указал на Новоскворецкого, – пришёл в ресторан поужинать. Он никого не ждал. Было абсолютно ясно, хоть они и говорили на русском, но тот, второй спросил разрешения присесть за столик, а уж потом завязалась беседа с последующим обильным выпивоном.
– Почему вы решили, что они общались на русском? Может на украинском или белорусском?
– Да вы посмотрите, сколько здесь туристов, которые говорят на этом языке, – встрял бармен, – и казахи, и узбеки, а уж про белорусов и украинцев я не заикаюсь. Здесь уже и каждый второй турок хоть коряво, но изъясниться может. Самые лучшие и богатые покупатели это жители стран бывшего СССР. Что вы думаете, американцы, австралийцы или европейцы будут покупать золотые украшения или драгоценные меха? Да никогда! Лишь магнитики, национальные платки, синие бусы турецкий глаз, самое крупное приобретение инкрустированный кальян. А эти денег здесь оставляют немерено, на рестораны не скупятся и на чаевые тоже, – он вернулся к фотографии. – Вот этот мужик, который пришёл первым, обратился ко мне и заказ сделал на английском. Выглядел он гораздо старше второго.
– Насколько старше?
– Не знаю, примерно лет на десять-пятнадцать. Одному лет пятьдесят пять, а второму около сорока. Роста примерно одинакового, оба светловолосые. Как все русские. Второй может чуть темнее, глаза голубые, чисто выбрит, – с этими словами бармен вернулся к работе – к бару подтянулись посетители.
Похоже, что эта встреча была случайной, и не имеет к убийству никакого отношения. Или имеет? Кроме таксиста, который увозил на следующее утро Новоскворецкого в аэропорт и случайных прохожих, этот персонаж последний, кто видел бизнесмена живым. Турок без всякой надежды спросил у обоих:
– Ну, чем-то он вам запомнился? Хоть какой-нибудь мелочью?
– Ничего себе мелочи, – ухмыльнулся бармен. – Весь в золоте, как баба.
– Да, и полный рот золотых коронок, – подхватил Мемед. – Ещё наколка на правом запястье с группой крови.
Наконец-то выяснились такие нужные мелочи, по которым можно вычислить любого человека.
– На нём были золотые ювелирные украшения, часы? А какая группа крови?
– Часов я не видел, а вот браслет золотой тяжёлый, видно очень дорогой на левой руке. И цепь на шее под майкой поблёскивала. Сколько зубов точно не считал, но, когда мужик смеялся, всё сверкало, как в ювелирной витрине, – Мемед пожал плечами и глянул на бармена, словно ища поддержки. – А про группу крови ничего сказать не могу, я свою-то не знаю, только видел на внутренней стороне запястья правой руки качественная татуировка.
– Нарисовать сможете, как выглядели украшения?
– Попробуем, – переглянулись ресторанные коллеги.
Они пыхтели несколько минут, старательно высунув языки, и наконец, протянули довольно качественные рисунки, а бармен пояснил:
– Вы знаете, золота на украшениях много, но ювелирная работа весьма примитивная, плетение грубое. Вот с группой крови мы можем ошибаться, но, кажется, так.
Эрин в знак благодарности и, памятуя о том, что сам себе обещал, решил здесь же и поужинать. Он не торопился, ел, что называется вразвалочку. Устроился под кондиционером возле окна, чтобы наблюдать за происходящим на улице – так лучше думалось. Всё тот же Мемед убежал выполнять заказ: чечевичный суп, кёфте со специями и традиционный холодный айран. Полицейскому не хотелось рано возвращаться в номер, в котором толком не показывал телевизор, и неприятно тянуло из ванной комнаты. В голове он прокручивал план на завтра. Ещё утром, в ларьке полицейский приобрёл карту города, и сейчас, расположившись на столе, нашёл то место, где Новоскворецкий запланировал и почти приобрёл виллу. Ехать около двух часов на общественном транспорте, прикинул в голове Ерин и решил встать пораньше, чтобы завтра же завершить все дела, о которых его просили русские. Его университетский товарищ сообщил, что специалисты проследили по камерам видеонаблюдения абсолютно каждый шаг Новоскворецкого на территории аэропорта и выяснили, что ни с кем, никаких контактов он не имел. Приехал на такси, прошёл через контроль в зал ожидания, посмотрел на часы, выпил из бутылочки и, прикрывшись полотенцем, которое достал из портфеля, улёгся на сиденья. В это время пассажиров находилось не много, поэтому гражданин развалился вольготно. Эрин загрустил, ему стало одиноко в огромном мегаполисе. Что делать дальше, он пока не решил: то ли ждать Наташу, то ли возвращаться в Анталию, но сидеть тупо в Стамбуле у него не было никакого желания.
За день толпы туристов и коренных стамбульцев превращали город чуть ли не в мусорку, поэтому дворники, уборщики и водители поливальных машин приступали к работе ещё до рассвета, чтобы обновить и очистить улицы к новому, людскому нашествию. Пока безлюдно и есть возможность протиснуться по узким улочкам, булочники на маленьких грузовичках развозили по магазинам и ранним закусочным свежие, ароматные батоны, уже готовую, горячую пиццу и всякие разные круассаны, калачи и сдобу. В свежей утренней прохладе потянуло ароматом кофе с корицей и ванильными пирожными с шоколадной глазурью. Эрин любил именно это время, когда ещё плотным слоем не опустилась жара и человеческая суета с гомоном, беготнёй, бесконечными призывами из мечетей не заполнила всё пространство. В открытом, почти пустом кафе, он заказал большую кружку кофе «Американо» и бурек с самсой. Для раннего перекуса этого достаточно, решил он и закурил в ожидании заказа. Когда-то он знал Стамбул достаточно хорошо, но с тех пор очень