Однако, помимо всего прочего, если бы Херт меня убил, Коти оказалась бы перед лицом интересной проблемы. Она сама хотела убить Херта, но не хотела больше быть убийцей. С другой стороны, Келли был бы только рад, если бы его злейший враг сошел со сцены. Самое плохое, что для этого мне нужно было умереть. Хммм…
Я лениво подумал о том, можно ли будет убедить Коти, что я уже убит достаточно давно, чтобы она сама убила Херта. Мое появление после этого наверняка выглядело бы забавно. С другой стороны, могло оказаться весьма нехорошо, если бы она решила его не трогать, и еще хуже, если бы Херт обнаружил, что я жив.
И тем не менее вовсе незачем отвергать подобный вариант. Все лучше, чем…
– У тебя снова нездоровый вид, Влад.
Я не стал подскакивать от неожиданности.
– Как приятно это от тебя слышать, Крейгар. Что-нибудь насчет Херта? – Он покачал головой. Я продолжал: – Ладно, мне тут пришла в голову пара мыслей. Пока я хочу, чтобы одна из них там и оставалась. Другая – организовать дело не слишком быстрым способом.
– Подкупить его охрану?
Я кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Я этим займусь.
– Хорошо. Что насчет убийцы?
– Художник должен был уже закончить. Он сказал, что у меня очень хорошая память на детали. Поскольку я получил образ от тебя, думаю, ты должен быть польщен.
– Хорошо, я польщен. Ты знаешь, что делать с рисунком.
Он кивнул и вышел, а я вернулся к планированию собственной смерти – или, по крайней мере, к мыслям на эту тему. Это казалось абсолютно непрактичным и тем не менее заманчивым. Полагаю, лучше всего выглядело бы триумфальное возвращение. Конечно, результат был бы не столь блестящ, если бы ко времени моего возвращения Коти уже жила бы с Грегори или с кем-нибудь еще.
Я слегка придержал эту мысль, просто чтобы понять, насколько она меня беспокоит. Оказалось, что не очень, и это меня обеспокоило.
Лойош и Ротса поскреблись в окно. Я положил кинжал, которым помахивал, в ножны и впустил их, на всякий случай стоя в стороне от окна. Они выглядели слегка утомленными.
«Осматривали окрестности?»
«Ага».
«И кто выиграл гонку?»
«Почему ты думаешь, что мы устроили гонку, босс?»
«Я этого не говорил: я просто спросил, кто выиграл».
«Она. Размах крыльев больше».
«Понятно. Вряд ли вы были где-то возле Южной Адриланки, верно?»
«Собственно, там и были».
«Ага. А баррикады?»
«Сняли».
Лойош устроился у меня на плече. Я сел и сказал:
«Недавно ты меня спрашивал, как бы я относился к группе Келли, если бы это не касалось Коти».
«Да».
«Я об этом думал и решил, что это не имеет значения. Ее это касается, и я должен поступать соответственным образом».
«Ладно».
«И, думаю, я знаю, что буду делать».
Он ничего не ответил. Я чувствовал, как он прощупывает мое настроение и отдельные мысли. Потом он сказал:
«Ты действительно думаешь, что должен умереть?»
«И да и нет. Полагаю, на самом деле я в это просто не верю. Нам приходилось попадать в ситуации, которые казались такими же или еще хуже. Меллар был умнее и хитрее Херта, и ситуация была хуже [122]. Но как выпутаться из этой, я не вижу. Последнее время я действовал не слишком удачно; может быть, частично причина в этом».
«Я знаю. И что же ты собираешься делать?»
«Спасать Коти. Насчет всего остального – не знаю, но это я сделать должен».
«Как?»
«Я вижу только два способа: первый – уничтожить Херта и, вероятно, всю его организацию, так что никто другой не сможет ее снова собрать».
«Это не слишком вероятно».
«Да. Другой способ – сделать так, чтобы у Херта не было причин преследовать Коти».
«Это уже лучше. Как ты собираешься это сделать?»
«Уничтожу Келли и его небольшую банду сам».
Лойош ничего не сказал. Насколько я мог понять его мысли, он был слишком озадачен для того, чтобы говорить. Сам я считал свою идею достаточно разумной.
«Но Коти…» – наконец сказал Лойош.
«Я знаю. Если ты сумеешь придумать, как убедить Коти и Херта, что я мертв, это тоже может сработать».
«Ничего не приходит в голову, босс. Но…»
«Тогда займемся делом».
«Не нравится мне это».
«Протест принят. Займемся делом. Я хочу, чтобы все было закончено сегодня вечером».
«Сегодня вечером?»
«Да».
«Ладно, босс. Как скажешь».
Я взял листок бумаги и начал рисовать план дома Келли, насколько я его помнил, делая пометки в тех местах, где был в чем-то не уверен, и пытаясь догадаться о расположении задних окон и прочего. Потом я уставился на рисунок, стараясь решить, как поступать.
При всем моем воображении это нельзя назвать убийством. Скорее это резня. Я должен убить Келли наверняка, поскольку, останься он жив, я ничего бы не добился. Потом – Пареша, поскольку он был волшебником; потом как можно больше остальных. Не было смысла даже пытаться спланировать операцию во всех деталях – это невозможно, когда пытаешься прикончить сразу пятерых или больше.
У меня мелькнула мысль о пожаре или взрыве, но я отбросил ее: здания в этом месте стояли слишком плотно. Я не хотел спалить всю Южную Адриланку.
Я взял рисунок и внимательно изучил его. Наверняка есть задний вход в здание и, вероятно, задний вход в квартиру. Когда я был там, я не видел кухни, а в личных покоях Келли было две двери, так что я мог бы проникнуть в дом сзади и двигаться вперед, будучи уверенным, что в этой части дома никто не проснется. Поскольку все, похоже, спали в передней части дома, я смогу пробраться туда и перерезать горло Келли, а затем Парешу. Если там в это время будет спать кто-то еще, я прикончу всех, одного за другим. Об оживлении можно не беспокоиться, поскольку все они – выходцы с Востока, у которых нет денег, но, если смогу, я вернусь и удостоверюсь. Потом я уйду.
Утром Южная Адриланка проснется, и этих людей уже не будет в живых. Коти очень расстроится, но она не сможет снова собрать организацию сама. По крайней мере, я надеялся, что не сможет. Останется