* * *
Это был небольшой одноэтажный дом на самом краю города. Свет у соседей не горел, и Энни выдохнула. Хоть ее ладони и вспотели, она продолжала крепко прижимать камеру к себе. Карен отлично водила автомобиль и ловко припарковалась, не доезжая до дома. 10:50. Вовремя. В боковом окне дома, где находилась мисс Кавердински, горел тусклый оранжевый свет и показалась чья-то тень. Карен заглушила мотор.
– Готова? – Мили повернулась к Энни, подавая ей перчатки и черную балаклаву. У Карен и Мили тоже были балаклавы, но у Карен розового цвета, а у Мили болотного. Мили сказала одеться неприглядно, желательно быть в чем-то черном, незапоминающемся и удобном. Однако понятие о последнем было у всех разным. Карен тоже выбрала черные штаны и невзрачную черную кофту, однако предпочла ботильоны на шпильке, на которых, как ни странно, могла ходить совершенно бесшумно.
Энни едва не выронила камеру, когда они подошли к двери вплотную, из-за которой слышались приглушенные стоны и музыка. Дышать в балаклаве было тяжело, и это заставляло девушку волноваться еще больше. Хоть ночь была и прохладная, свежая, однако чувство нехватки воздуха не покидало Энни до самого конца заказа. На улице никого не было. Район оказался вполне тихим, только где-то далеко слышался лай собаки. Энни включила камеру, и Мили тихо открыла деревянную дверь. Незаперта. Все шло по плану.
В гостиной на диване Энни увидела разбросанную мужскую одежду: черные брюки, белую рубашку и черный пиджак. Рядом с одеждой мистера Пиано было так же небрежно брошено коротенькое розовое платье.
Дверь в комнату, из которой доносилась музыка и стоны, была приоткрыта. Мили молчаливо показала сначала три пальца, потом два, один и… с ноги пнула дверь.
– Что? Вы… – успела выговорить мисс Кавердински, быстро спрыгивая с мистера Пиано и накидывая на себя миниатюрный шелковый халатик. Ее голос звучал испуганно, но Энни заметила, как едва приподнялся уголок ее губ. Это была мисс Кавердински, и она ждала их. Руки Энни дрожали, что отражалось на камере, однако она повторяла себе, что скоро все это кончится, а провалить задание она не могла.
– ЭЙ! Кто вы? Что вам нужно? – выкрикнул обнаженный мужчина, пристегнутый железными наручниками к кровати. Он был полноват, с небольшим животом и залысинами. Мужчина дернулся несколько раз, пытаясь освободиться. Мили толкнула мисс Кавердински на кровать, и он испуганно взглянул на свою любовницу. Энни продолжала снимать. Комната была небольшая. Двуспальная кровать с помятым постельным бельем, две прикроватные тумбочки, на одной из которых стояла початая бутылка вина и два бокала. На другой лежали трубка, табак и стояла грязная пепельница. На полу валялось мужское и женское нижнее белье. Окно была зашторено, и Энни подошла к нему, взяв лучший ракурс. Мужчина нервно вертел головой, глядя то на нее, то на Карен, то на Мили и мисс Кавердински.
– Зачем вы снимаете? Что вам нужно? Я… Я вызову полицию! Шелби, мать твою! Где ключи?!
Мили грубо подняла мисс Кавердински с кровати, и та поддалась. Она прижала ее к себе и, достав из поясного кармана нож-копье, ручка которого была обмотана шпагатом, поднесла его к горлу мисс Кавердински. Мужчина снова попытался вырваться. Карен кивнула Энни на него, и та подошла ближе, снимая раскрасневшееся лицо.
– На помо… – попытался закричать мужчина, но Карен вовремя заткнула его рот приготовленной старой грязной тряпкой, от которой отвратительно пахло. Потом она резко придавила его гениталии шпилькой, и мужчина завыл от боли, сжавшись. Все это продолжалось не больше десяти минут. Карен еще немного поиздевалась над мужчиной, влепив ему пару пощечин и снова прижав гениталии. Затем она достала нож, в точности как у Мили, и прижала лезвие к его горлу. В глазах мужчины читался страх. На лбу выступил пот, щеки горели. Карен лишь припугнула его ножом, не оставив ни единой царапины на коже мужчины. В сердце Энни возникла минутная жалость, но она напомнила себе, что мужчина предавал свою жену уже три года, а еще предал мисс Кавердински, скрыв от нее свое семейное положение. «Наверное, – думала Энни, – он и правда заслуживает этого». А затем они покинули комнату.
Мили увела мисс Кавердински. Она дошла с ними до самой двери, а затем девушка, улыбнувшись, кивнула и сказала так, чтобы мужчина слышал из спальни:
– Да-да! Я клянусь! Обещаю! Нет, прошу! Только не выкладывайте видео! Мы все сделаем!
После минутного молчания мисс Кавердински добавила:
– У него нет жены! О чем вы?! О господи… нет, этого не может быть!
Карен и Мили одновременно кивнули, а Энни так и продолжала снимать, хоть это уже и не было нужно. Они ушли так же молча, как и пришли, оставив мисс Кавердински и того мужчину одних дома. Задание выполнено. Все позади. Мисс Кавердински закатит истерику мистеру Пиано из-за того, что он обманывал ее все эти годы. Миссис Пиано получит ролик, на котором запечатлена измена, а мистер Пиано, слишком напуганный возможной дальнейшей расправой от тех неизвестных, что ворвались к нему в номер, не станет вызывать полицию. К тому же, если он решится обратиться к властям, то ролик с его изменой будет обнародован. Об этом ему напомнит мисс Кавердински. Но сердце Энни все еще бешено колотилось, а ладони оставались потными до тех пор, пока она не легла в мягкую постель в своем номере.
Глава 22. У Мили
За первое дело Энни получила неполный гонорар, однако уже этим деньгам была рада. Она тут же перевела все свои накопления и первый заработок в клубе на свой счет, чтобы позже помочь маме с оплатой лечения. Энни жутко волновалась все утро субботы, но, когда Мили написала: «Ты принята, милашка! Поздравляю с вступлением в клуб», ее радости не было предела. Она так не радовалась, даже когда сдала все экзамены и выпустилась из колледжа. Когда Мили прислала долгожданное сообщение, Энни готовилась к обеду и, запрыгав от радости перед зеркалом, жутко напугала мисс Хаверди.
Оставалось выполнить четыре заказа, чтобы разобраться с Майклом. Когда он унизил ее перед всем колледжем, такой злости не было, но сейчас Энни буквально отсчитывала дни до того, как отомстить