* * *
— Надеюсь, ты понимаешь, что столь важное дело должно проходить под надзором государства?
Ершов быстро закивал, шурша длинной бородой об одежду. Выглядело это забавно, но я не улыбался. Слишком устал, и снова разболелись ноги. Поэтому я с удовольствием развалился на стуле, заканчивая долгое совещание. В помещении остались только Лихачёвы и купец. Остальные, включая секретарей, отправились заниматься своими делами.
— Непромокаемая ткань — это не только одежда, а ещё палатки, пологи для повозок, сумки, чехлы и многое другое. Казна не может допустить, чтобы столь важным изобретением владел торговый человек или боярин.
Понятие «стратегический товар» пока отсутствует, но Семён прекрасно понял, о чём речь. Да и во время совещания я предупредил промышленников о необходимости соблюдения тайны.
— Поэтому часть производств будет принадлежать казне. Это не обсуждается. В свою очередь, ты с иными торговыми людьми, кого я одобрю, получите право выпускать и продавать товары из новой ткани. Вас будет немного, человека три-четыре, — Ершов радостно выдохнул, прикинув нарисовавшиеся перспективы. — Но есть ещё одна задача, которая важнее шинелей. Открой мешок и достань последнюю приблуду.
Купец быстро вытащил и поставил на стол два сапога. Вроде ничего необычного, но гость сразу начал ощупывать голенища. Похвальная реакция, тот же Михаил Лихачёв не понял, чем отличается этот вариант обуви. Ларчик открывается просто: мастера изготовили первый в России кирзовый сапог.
— Сложность заключается в том, что работники Оружейной палаты не смогли подобрать нужную ткань. Поэтому голенище непрочное. Нам необходимо изыскать более крепкий и долговечный материал, устойчивый к любой погоде. Солдат может воевать в жару или холод, но он должен быть уверен, что обувка его не подведёт. А ещё представь, сколько средств удастся сберечь, — усмехаясь, смотрю на купца. — Плохо, что толковых сапожников среди моих мастеров нет. Поэтому честь изобретения нового материала выпала тебе. Деньгами и мастерами я помогу. Далее надежда на твои умения и смекалку. Войскам просто необходима такая обувь. Надеюсь, ты меня не подведёшь, Семён Ершов, Никифоров сын. С наградой не обижу. Можешь рассчитывать не только на деньги. Коли выполнишь задачу и сделаешь всё быстро, получишь дворянский титул с правом владеть землёй.
— Всё сделаю, царь-батюшка! — купец рухнул на колени от избытка чувств. — Благодарствую за доверие!
Вот и ладушки! От меня не убудет, зато страна получит важные материалы, а казна сэкономит огромные суммы. Остальных заводчиков надо будет простимулировать такой морковкой. Переход в правящее сословие крайне важен для этих времён. Надо только следить, чтобы будущие миллионеры правильно воспитывали своих детей. А то ведь немало богатейших фамилий попросту прокутили огромные состояния, нанеся стране колоссальный вред. Элиту тоже надо воспитывать, прививая ей правильные ценности.
[1] Никитин Гавриил Романович (ум. 18.09.1698) — русский купец, один из самых крупных представителей торгового капитала в России в 70–90-х годах 17 века. По происхождению Никитин — черносошный крестьянин Вышеозерской волости Чарондской округи (Поморье). Начал торгово-промышленную деятельность приказчиком гостя О. И. Филатьева, занимался комиссионной торговлей. В феврале 1679 года стал членом гостиной сотни Москвы, а в 1681 году пожалован гостем. После смерти трех старших братьев Никитин руководил всеми делами «фирмы». Занимался крупной оптовой торговлей в России, Сибири и Китае (с 1674 года), а также ростовщичеством. В 1697 году его капитал превышал 20 тысяч рублей. Властный и влиятельный гость, Никитин осуждал некоторые поступки Петра I и его Азовские походы. По доносу 30 августа 1698 года был арестован и умер в тюрьме, а его имущество было конфисковано.
Глава 12
— Почему именно Черкасский? Не было иного достойного мужа? — произношу, с трудом сдерживая раздражение.
— Так Михаил Алегукович наиболее уважаемый и заслуженный воевода. Ранее были Долгоруков-старший и Хованский, но они мертвы. Разве можно отказать князю? Это же неуважение и вообще…
Разворачиваюсь в седле и смотрю на Барятинского, как на умственно неполноценного. Тёзка не дурак и чует моё неудовольствие, потому и покраснел. Но хоть взгляда не отвёл, он действительно так считает.
— Я отменил местничество полтора года назад. Грамоту об этом подписали все бояре и представители знатных родов. Или до войск сия весть ещё не дошла? А может, мне чего-то неизвестно?
Поворачиваюсь в сторону Дона, на берегу которого остановился наш отряд. Правый берег повыше, но и с левого, где мы расположились, открывается замечательная картина. Степь в начале июня прекрасна! Я застал её и в мае, когда ещё красивее. Сложно передать буйство красок и запахов, которые буквально пьянят! Или это у меня снова спермотоксикоз? Перед отъездом благоверная осчастливила меня посещением, и вроде организму должно быть полегче. Однако по приезде в Воронеж, а далее в лагерь войска под Богатый Затон раздражение только увеличилось. Злюсь и ничего не могу с этим поделать.
Зато я ещё раз убедился в необходимости лично контролировать поход. В военные дела никто не лезет. Но продвижение армии, разбивка бивуака, процесс кормёжки, подвоз припасов или ремонт повозок — весьма познавательные вещи. За ними лучше наблюдать воочию. И признаюсь, моё разочарование растёт параллельно с раздражением. Я не ожидал таких организационных проблем. Но об этом позже. После обеда намечено совещание с Семёном Языковым, вот и сделаем предварительные выводы.
С утра же меня огорошил Барятинский, объявив о расстановке сил в руководстве рейдом. Понятно, что войско возглавляет сам князь. А вот командование Засадным полком, состоящим из казаков, досталось Михаилу Черкасскому. Не нравится мне этот персонаж, больно мутный. При этом в поход его не звали, как и толпу других вельмож. Но отказать столь уважаемым людям нельзя, надо поступать согласно традициям. Ещё стратеги выделили рейтаров в одну группу, поставив над ними Фёдора Ромодановского.
Здесь тоже странная ситуация. В феврале умер отец князя — Юрий Иванович, действительно заслуженный военачальник. Вот кто-то и решил, что надо поддержать сына, доверив ему нашу тяжёлую конницу. У меня же весьма скептическое отношение к князю-кесарю. Конечно, здесь ему такая должность не светит. Больно дяденька угодлив, хотя многие хвалят его за храбрость и организационные таланты. Я, вообще-то, не слепой. Хватило тридцати минут наблюдения, как доверенные Ромодановскому полки разбивают лагерь. После этого можно со спокойной душой отправлять в отставку воеводу и его