Все происходило на такой безмуной скорости, что я даже испугаться не успел.
После второго совсем не дружного залпа последовал третий, а потом и четвёртый, после которого я понял, что перезарядиться мы не успеваем, и проорал команду бросать ружья и доставать пистолеты.
Так получилось, что в момент нападения я находился с левой стороны от наших ребят (если смотреть со стороны противника), а все взрослые сопровождающие были справа за линией нашего строя. Наверное, поэтому напавшие на нас всадники, нарвавшись на довольно плотный огонь, в последней фазе атаки начали забирать чуть больше в мою сторону. Мои ребята, надо отдать им должное, не дрогнули и из пистолетов стреляли уже чуть не в упор. Естественно, я тоже не стоял столбом и разрядил свои пистолеты, выбив из седла двух нападавших, а вот что было дальше, я не знаю, потому что внезапно свет потух.
Очнулся я как-то резко и с дикой головной болью. Мгновенно понял, что связан по рукам и ногам. Попытавшись повернуться, чтобы осмотреться, я тут же снова потерял сознание от прострелившей голову боли. Но перед этим я успел подумать: «неужели мы всё-таки проиграли?»
Глава 12
Интерлюдия.
— Почему вы здесь, живы и здоровы, а мальчик похищен? Я понимаю, что в пылу сражения все может произойти, но почему вы во время нападения находились в стороне? — отчитывал подчинённых дед Вахтанг, задавая им вопросы по делу, и сейчас его поведение совсем не походило на привычное. Глаза горели недобрым огнем, голос грохотал словно бежала вниз по горе лавина, а тело было как туго сжатая пружина. Сейчас он меньше всего напоминал умудренного жизнью наставника. Это был воин, готовый вступить в сражение с кем угодно на любых условиях.
Перед ним, понурив головы, стояли трое сопровождавших мальчишек на стрельбище подчинённых, вид которых оставлял желать лучшего. Мало того, что один из них был ранен и сейчас баюкал наспех перевязанную руку, от всех них сильно разило горелым порохом, и они были грязные, будто специально валялись в пыли.
— Не горячись, дядя Вахтанг, ты ведь им не даёшь ответить, — вмешалась в разговор Тамара, выдержала паузу и приказном тоном добавила: — Рассказывайте все подробно.
Говорить почему-то начал единственный из троицы казак, два его товарища-грузина так и стояли, молча повесив головы.
— Горцы внезапно налетели с трех сторон, тремя разными отрядами. Хотя бежать детям было некуда, мы все равно велели им разбегаться, а сами решили дать бой и задержать нападавших, сколько сможем. Шансов замедлить врагов у нас не было, слишком уж их было много. Княжич тут же отменил приказ и велел детям строиться.
Казак на секунду запнулся, сглатывая слюну, и продолжил говорить:
— Чтобы не попасть на линию огня, нам пришлось отойти немного в сторону. Все было настолько быстро, что мы с трудом успели чуть сдвинуться, как раздался первый залп. Естественно, с линии огня мы ушли к ближнему от нас флангу строя, из-за этого оказались в стороне от княжича. Ребята успели дать четыре зала и погубили немало супостатов, даже заставили часть из них развернуться. Но другая часть всё-таки добралась до них, и её встретили уже выстрелами из пистолетов. Горцы в ответ тоже успели выстрелить и даже попали в Сидора, убив наповал. Ребята, стреляя из пистолетов чуть ли в упор, положили почти всех прорвавшихся к нам горцев, а они и в последний момент повернули ближе к флангу, где стоял княжич. Один богато одетый горец в последний момент перед тем, как княжич в него выстрелил, успел стегануть в ответ кнутом и попал. Второй горец подхватил падающее тело княжича, перебросил его себе через седло и ускакал. Зацепив край фланга, всадники стоптали нескольких ребят, и двое юношей погибли, а ещё троих сильно поломали. Всего ушло пять человек, они увезли княжича. В погоню мы сразу отправиться не смогли, потому что отвернувшаяся до этого часть горцев, увидев, что их люди прорвались к нашему строю, снова решили атаковать, и нам пришлось отражать нападение. Вернее командовать детьми по примеру княжича. Отбились мы без большого труда. Хорошее оружие придумал княжич, очень эффективное. Всего мы положили семьдесят трех горцев и, как мы выяснили у пленников, всех троих пошедших в набег предводителей. После боя, понимая, что втроём нам княжича не отбить, даже если догоним, мы сразу посадили несколько ребят на лошадей убитых горцев и отправили их к вам за помощью. Сами занялись допросами раненых и пленных и собрали трофеи.
На этом казак рассказ закончил, а дед Вахтанг пробормотал себе под нос:
— Собрали они трофеи, ты посмотри на них.
Он хотел ещё что-то сказать, но тётя Тамара его перебила:
— Что делать будем?
— Что делать, спасать будем Ваню! — взорвался дед. — С минуты на минуту здесь будет отряд в пару сотен бойцов. Пойдём крошить селения этих наглецов. Случись что с княжичем, и я залью кровью эти горы, а иначе как мне Петру Ивановичу на глаза показаться?
— Может, попробовать через купцов договориться о выкупе?
Дед Вахтанг вскинулся было что-то сказать, но не стал, казалось, он за мгновение сдулся, как воздушный шарик, и ответил:
— Можешь, конечно, попробовать, но я ждать не стану, выеду сразу, как соберутся люди. А ты ещё знаешь что сделай? Кинь на базаре слух, что если нашего княжича не вернут в целости и сохранности, родам, которые участвовали в нападении, объявят кровную месть, и за головы любых членов этих родов назначат очень большую награду.
Дед осмотрел комнату каким-то остекленелым взглядом и добавил сквозь зубы:
— Вырежу их всех от мала до велика и жить буду только ради мести.
Даже тётя Тамара вздрогнула от того, сколько силы вложил дед Вахтанг в эту фразу.
Конец интерлюдии.
Второй раз я очнулся уже без головной боли, будто проснувшись после долгого сна. Да и чувствовал я себя замечательно, как после сна, хотелось в туалет и, как ни странно, есть. Всё-таки обычно после сна есть не особо хочется, а тут…
Только когда я бодренько так вскочил на ноги, до меня дошло, что все плохо. Вспомнил, что я, похоже, в плену. И, более того,