Мы тепло попрощались, я взял конфеты. Хотя никогда не любил сосательные. Мама поцеловала меня в макушку, отец по новой взъерошил волосы. И они пошли по грунтовой дороге, ведущей от лагеря, к стоящему у обочины автомобилю. Отец поставил красную «копейку» в теньке, поэтому машину я сразу не заметил. Неплохо так, у меня еще в семье и собственный автомобиль есть. Это нынче далеко не у каждого.
Прежде чем папа уселся за руль, родители еще раз помахали мне на прощанье. Я натянул улыбку и помахал в ответ.
Можно сказать, что первое знакомство с родителями прошло куда лучше, чем я ожидал. Даже договориться удалось гораздо более легко, чем могло быть.
Я уже думал уходить из беседки, когда из корпуса вышли Тамара, родители Левы и сам пацан. Правда, Лева таки вышел не совсем сам. Мама буквально вывела его за ухо.
— Я больше не буду, честно, пожалуйста…
— Конечно, не будешь! Надо же, позорище растет! — цедила его мать. — А если тебя из лагеря выгонят! А что мне потом на работе говорить?
Лева был весь взъерошенный и смотрелся откровенно жалко, втягивал, как черепаха, голову в плечи. Видимо, пережил трепку. Не лучше, кстати, выглядел и отец Льва. Тома тоже чувствовала себя не в своей тарелке в компании мамы Льва. Но не лезла, ничего криминального, по факту, не происходило — воспитывают, как могут.
— П-простите, — трясущимся голосом говорил его папаша, заливаясь потом.
Ставить Леву в неловкое положение я не стал. Спрятался в беседке так, чтобы меня не было видно. Мне не сложно, а пацанская честь — она как хрусталь. За происходящим я продолжил смотреть через щель в оградке беседки. Не спиной же мне поворачиваться.
Что хотел сказать дальше папаша, я не узнал, потому что супруга заставила его послушно замолчать, ткнув хорошенечко локтем под ребра.
— Тамара Ипполитовна, мы заверяем, что такого больше не повторится! — перехватила она инициативу. — А если повториться, то звоните… на домашний телефон. На работу звонить не надо.
Горе-мамаша замахнулась на сынка, Лева автоматически вжал голову в плечи, видимо, поучать от матери затрещины ему было не привыкать.
Тамара, которой явно было не по себе (хотя она самолично вызвала родителей в лагерь), тотчас навострила лыжи.
— Вы знаете, меня там другие дети ждут, не могу оставить без присмотра, так вот, рада была знакомству, приезжайте на родительский день, у нас предстоит замечательная программа. Я искренне верю, что Лева исправится после нашего разговора…
— На домашний звоните! — отрезала мать, попросту не став слушать. — Если этот сорванец не исправится.
— Да-да…
Тома мелкими шажками ретировалась. Леву еще для порядка отчитали, а потом и его родители развернулись и зашагали прочь. Судя по всему, у них машины не имелось, потому что матушка Льва едко отсчитывала муженька за то, что им придется идти в Тмутаракань, то есть на остановку общественного транспорта.
— Не хватало еще автобус пропустить! А если мест не окажется?
Папаня не возражал, как и Лева, молча слушал, втягивая голову в плечи. Для боксера, кстати, хороший навык, вот так перекрываться, однозначно пригодится. Ну а совершенно разбитый Лева остался стоять у ворот, стискивая кулаки и зубы. От обиды и несправедливости у пацана на глазах выступили слезы. Губы дрожали.
— Ненавижу вас… лучше бы меня в детский дом отдали! — услышал я.
В отличие от меня, мать и отец Левы даже не повернулись помахать сыну на прощание.
Зато теперь понятно, почему пацан растет такой злой. С такой-то мамашей-тираном и папой-валенком.
Мне вдруг захотелось выйти из своего укрытия, где я явно засиделся. И поддержать пацана, это ему явно требовалось. Представляю, каково ему теперь в одиночку такую психологическую травму переживать. В будущем молодежь и куда из-за меньших причин с ума сходит, родители к психологу тащат… в общем, я выпрямился, как можно незаметнее подкрался ко Льву и положил руку ему на плечо.
— Зря ты стесняешься родителей. Они тебя любят, по-своему, но любят, — тихо проговорил я, не заботясь о том, что слова прозвучат слишком взросло.
Лева вздрогнул, медленно обернулся.
— Пошел ты, Миша! Это все из-за тебя! А если скажешь кому…
Он не договорил, к горлу у него подкатил ком. И, чтобы не расплакаться, Лева резко развернулся и зашагал прочь. Я не стал его останавливать. Пусть дуется лучше на меня, хоть переключится. Подождав, пока он уйдет, я пошел в зал.
Глава 3
В зал я вернулся в тот момент, когда все ребята давно разошлись. Да и то воспользовался тем, что Томе после встречи с родителями Льва явно потребовалась небольшая пауза. К тренеру у меня был серьезный разговор. Формально я был приписан к ребятам легкоатлетам, поэтому появляться на тренировке боксеров, особого права не имел. Но хотел им обзавестись.
Тренер был занят тем, что подметал зал от налетевшего из открытого окна тополиного пуха. Как и в первый раз, когда мы встретились у палисадника, он слушал радио. Приемник, подключенный удлинителем, транслировал дневной выпуск новостей. Но даже несмотря на довольно громкий звук, он обернулся, стоило только мне переступить порог зала.
— Ты, Мишка? — улыбнулся он, убавляя громкость. — Наш пострел везде поспел! С родителями повидался?
— Да. И повидался, и попрощался, — кивнул я.
— А чего за срочность была такая, стряслось что?
Я рассказал тренеру ровно ту легенду, что уже выдал маме и папе. Мол, в первый день мне совершенно не понравилось в лагере и так далее.
Тренер внимательно выслушал, посмотрел на меня с прищуром.
— Папа-то не ругался из-за твоего нового увлечения?
— Остановились на том, что бокс — это спорт настоящих джентльменов, — я улыбнулся. — Тренер, хотел тут с вами поговорить…
— Льва куда потерял? — он мягко перебил меня, но так, что возражать желания не нашлось.
Была у него все-таки та самая харизма, без которой не воспитать настоящих чемпионов. Я ее хорошо чувствовал. Даже удивительно, что дальше секции в пионерском лагере тренер до сих пор не ушел по карьерной лестнице.
— У Льва состоялся, хм, чуть более напряженный разговор с участием То… старшей пионервожатой.
Тренер как-то тяжко вздохнул, как будто был в курсе проблем Льва с родителями.
— Надеюсь, вы не