А пока что расслабляться было рано. Тем более что Кавказ, помимо невероятных природных красот, всегда был местом довольно-таки жестких ограничений. И это, нужно признать, тоже было одной из причин выбора этой местности для проведения сборов. Когда ты отрезан от всех возможных соблазнов, и даже если тебе удастся вырваться за пределы своей спортбазы, все равно особо разгуляться тебе никто не позволит — хочешь-не хочешь, а придется сконцентрироваться на работе. Выражаясь образно, это было вынужденное культивирование трудоголизма. Хотя, не скрою, у многих где-то на подкорке всегда сидела мысль, мол, «стоит мне только выйти за забор, как я дам такого жару!». Но на практике все понимали, что никакого жару ты не дашь — местные жители тебе очень быстро и доступно объяснят, в чем ты неправ и как здесь следует себя вести, уж если ты приехал к ним, а не они к тебе.
Правда, во всем этом был и другой, весьма существенный нюанс. Какими бы хранителями горских традиций ни были местные жители, все равно в первую очередь они оставались просто людьми, которым тоже иногда хотелось расслабиться. И вообще, каждому человеку независимо от его жизненных принципов, традиций, установок и прочего свойственны, по большому счету, одни и те же слабости. Поэтому лично я совсем не удивился, когда, прогуливаясь вдоль забора нашей базы и рассматривая чудесные горные пейзажи, мы в какой-то момент услышали негромкий голос, разговаривавший с характерным кавказским акцентом:
— Э, пацаны!
Мы переглянулись, не понимая, откуда идет звук и к кому он обращен. Может, это снаружи кто-то переговаривается между собой?
— Да, да, спортсмены, я к вам обращаюсь! — развеял все наши сомнения голос. — Идите сюда!
Поозиравшись, мы наконец смогли разглядеть довольно внушительную дырку в заборе, через которую на территорию спортбазы заглядывала физиономия какого-то местного горячего джигита. Интересно, и откуда в заборах закрытых территорий только берутся такие дырищи? Естественным путем, вроде случайного пробития тяжелым грузом или отваливания пары досок, такой дыры образоваться не может. Здесь явно кто-то постарался специально, причем постарался хорошо.
«Значит, это такой же режимный объект, как и армия», — подумал я, «откуда все, кому надо, прекрасно знают, как нужно бегать в самоволки к девчонкам. И эта дырка, судя по всему, служит кому-то ровно для тех же самых целей. Чем жестче запреты, тем сильнее соблазн их обойти. А уж чем старше нарушитель, тем интереснее его соблазны».
Джигит, впрочем, был примерно наших лет, а может быть, даже и чуть-чуть помладше — просто южные парни всегда выглядят немного постарше, чем есть на самом деле.
— Чего надо? — с вызовом спросил Лева на формальных правах самого старшего.
— Шоколада, — хихикнул Шпала.
— Не, мармелада, — подхватил Колян.
«Еще одна-две реплики в подобном тоне, и как бы не пришлось разруливать ситуацию», — подумал я. «Пацаны, похоже, все еще уверены, что они находятся в центре Москвы. Совсем за речью не следят. А горячие южные парни бывают такими вещами очень недовольны».
Но в этот раз нам повезло. Пацанам, которые находились за забором, чего-то очень сильно от нас было нужно. И в связи с этим им было совсем не до того, каким тоном мы разговариваем. Ну, во всяком случае, до тех пор, пока мы не перешли какие-то понятные грани вроде оскорблений или задевания их близких. А уж не переходить на личности, как я надеялся, нашим пацанам соображения все-таки должно хватить.
— Пацаны, в общем, помощь ваша нужна, э, — сообщил юный джигит с просящим выражением лица.
— Так, а что все-таки требуется-то? — спросил я, опережая своих товарищей, чтобы они ненароком не сморозили какую-нибудь неосмотрительную ерунду. Все, конечно, люди уже почти взрослые и все понимают, но мало ли — вон не успели поздороваться, а уже расшутились на грани дозволенного. Еще нам только разборок с местными джигитами здесь не хватало. Семеныч тогда не то что меня или Леву — все московское «Динамо» со злости по домам за свой счет отправит и даже выяснять ничего не станет.
— В общем, тут это… — молодой кавказец помялся, еще раз посмотрел в разные стороны и, наконец, объяснил: — Тут рядом продуктовый магазин стоит. Прямо вон там, совсем недалеко! Так вот у них продается домашнее вино. Вкусное, вообще не оторвешься!
— Ну? Продается — так и пусть себе продается. А мы-то здесь при чем? — лениво спросил Лева.
— Ну понимаете, — принялся объяснять кавказец, — мы с пацанами хотели его купить, а нам не продают.
И он минут пять объяснял, что по обычаям местным алкоголь проблематично купить, а вот туристам вино продают, потому что они гости. Но продают из-под прилавка.
— Короче, надо нам вина прикупить, поможете? — заключил джигит. — Смотри: спокойно заходишь в магазин, подходишь к прилавку, пальцем по кадыку щёлк! И спрашиваешь, мол, есть чего-нибудь? Продавец тебе из-под прилавка сразу и вытаскивает это вино. Так все здесь туристы покупают, никаких вопросов вообще!
— А ничего, что мы несовершеннолетние по закону? — улыбнулся я.
Такого поворота кавказец, похоже, не ожидал. Видимо, для него мы выглядели уже совсем по-взрослому.
— Правда, что ли? Эх… Ну… — замялся он. — Ну скажешь, что, например, отцу покупать пришел. Да ну что вы, в самом деле, это же домашнее вино, не магазинное. Его не везут откуда-то по накладным, а тут у нас мужики и делают — кто там чего спрашивать-то будет, кому что надо! Тем более вон у вас какой есть пацан здоровый, — он кивнул на Леву, — со стороны никто и не подумает, что ему восемнадцати нет. У нас ребята из армии приходят, так он взрослее некоторых дембелей выглядит!
Что правда, то правда. Лева выглядел и вправду как взрослый здоровенный мужик. А уж при беглом взгляде — тем более.
Конечно, покупать алкоголь само по себе было весьма и весьма рискованной затеей. Семеныч не далее как сегодня в очередной раз предупреждал, что если мы вляпаемся в какую-нибудь нехорошую историю, то выгораживать он нас не будет, а очень даже наоборот — отправит с вещами на выход и пусть мы разбираемся сами как хотим. А уж тем более речь шла про покупку «из-под прилавка» — то есть, по сути, подпольную, нелегальную сделку, за которую при не