— Да что вы, Григорий Семенович! — поспешил успокоить его я. — Какой хлеб, вы что! Просто Сеня попросил меня показать ему некоторые приемы, которыми я работал на турнирных выступлениях. Вот я и показываю. Передаю, так сказать, свой опыт.
Я и сам не заметил, как у меня вылетела фраза, достойная скорее тренера, чем его воспитанника.
— А Сеня молодец! Правильные вещи подмечаешь. Да и вообще, если высматриваешь полезные для себя вещи и стремишься перенимать — значит, толк из тебя будет точно! — похвалил его Григорий Семенович и с интересом посмотрел на меня. — А вот ты, Миша, откуда такие упражнения знаешь, а? Тоже где-нибудь подсмотрел? Или, может, методичку прочитал какую-нибудь?
«Ага», — вертелось у меня на языке, «спустя четверть века примерно. А потом еще кое-что в интернете высматривал». Но если бы я такое сказал, то меня прямо со сборов отправили бы провериться к психиатру. Так что же ему ответить-то?
Григорий Семенович, сам того не ведая, поставил меня именно в то затруднительное положение, которого я в этом своем новом воплощении опасался сильнее всего. Не отвечать тренеру я не мог — тем более спрашивал он с искренним интересом и явно без малейшей задней мысли. Сказать как есть на самом деле — тоже не мог: перспектива сумасшедшего дома или, в лучшем случае, простой высылки из «Динамо» домой меня никоим образом не вдохновляла. Оставалось только что-нибудь придумать.
Но что в этой ситуации можно было нафантазировать? Вычитал в методичке? Ага, сейчас. Кто автор, когда вычитал, где нашел? Это в двадцать первом веке различных пособий столько, что только по первым десяти ссылкам в поиске можно выгрести чуть ли не сотню — в голове все смешается, и авторы, и названия. А здесь каждое пособие, учебник и методичка наперечет. Даже какие-то подпольные тексты, которые ходили по рукам в сто раз перепечатанном виде, все равно были известны знатокам хотя бы по названиям и авторам. Тут что ни назови — пролетишь мимо и навлечешь на свою голову кучу подозрений. Нет, вариант с методичкой точно не катит.
Подсмотрел у пацанов во дворе? Да тоже фигня на постном масле и сбоку бантик. Никакие пацаны ни в каких дворах в конце семидесятых годов еще попросту не могли даже пробовать изобрести такие приемы, до которых взрослые опытные спортсмены додумаются только через много лет. А если и могли, то точно не в таком четком виде — я-то ведь показывал Сене законченный комплекс упражнений, который в постсоветской России использовался в профессиональных тренировках!
— Нет, Миш, я серьезно, — не отставал Григорий Семенович. — Если бы я не разговаривал с твоим отцом и не расспросил его во всех подробностях о твоем детстве, то в жизни бы не поверил, что ты раньше боксом не занимался. У тебя такие уверенные, поставленные движения, как будто ты вспоминаешь их после перерыва, но никак не учишься заново.
Ха! Эх, знал бы ты, Семеныч, насколько ты близок к истине! А особенно — что это был за перерыв. Твоя крыша улетела бы так далеко, что к тренерской работе ты бы точно уже никогда в жизни вернуться не смог.
Однако что же делать-то? Тренер продолжал ждать ответа, глядя на меня испытующим взглядом. Так. У пацанов во дворе я, значит, подсмотреть такие вещи никак не мог. А что, если не у пацанов, а у девчонок? Точно! Они же прыгают в эти свои… как их там, когда мелом квадратики на асфальте рисуют… классики, вот! А я парень наблюдательный, вот и решил позаимствовать движения. А там уже с помощью фантазии и такой-то матери переделал их под бокс. Ну да, согласен, странноватая версия, но зато в ней хоть какая-то логика прослеживается.
— Да я это, Григорий Семенович… — начал я, как будто бы смущаясь того, о чем собираюсь сказать. — У нас во дворе девчонки часто играли в классики. Ну вот, я смотрел-смотрел на них и вдруг подумал, что это может быть довольно полезным упражнением для боксера. Ведь человек там прыгает на одной ноге, а между прыжками старается сохранить равновесие. А значит, он должен хорошо владеть положением своего тела, у него должны быть крепко натренированные ноги. А это, в свою очередь, уже в нашем деле дает возможность хорошо пружинить и сохранять устойчивость даже после удара соперника, если уж ты его пропустил. А в идеале — можно и уклоняться от его ударов, не меняя при этом устойчивого положения туловища.
Григорий Семенович слушал с заметным восхищением, смешанным с удивлением.
— Да-а, Мишка, вот это ты даешь, — наконец произнес он, когда я закончил излагать свою «официальную» версию. — Удивил так удивил, ничего не скажешь! А я-то все голову ломаю, откуда у тебя такая изумительная работа ног. А ты, оказывается, все свое детство с девчонками провел! Вот уж никогда бы не подумал, что девчачьи развлечения помогут кому-то научиться лупить морды соперникам!
Кажется, Григорий Семенович даже развеселился от моего рассказа. Ну это и хорошо — значит, поверил и порадовался. Можно расслабиться. Только нужно бы добавить еще немного достоверности в эту историю.
— Григорий Семенович. — начал я делано просящим тоном. — Только вы пацанам не рассказывайте об этом в таких подробностях.
— Это почему еще? — удивился тренер.
— Ну а как это будет выглядеть? — продолжал я гнуть свою линию. — Боксер прыгал с девчонками в классики?
— Эх ты, Мишка, — рассмеялся Григорий Семенович и дружески похлопал меня по плечу. — Молодой ты еще слишком, некоторых вещей не понимаешь!
Все я прекрасно понимал. Но изображать из себя амбициозного подростка иногда было даже забавно.
— Чего это я не понимаю? — притворно обиделся я.
— Запомни, Миша! — уже серьезнее обратился ко мне Григорий Семенович. — Настоящий профессионал — в любом деле, чем бы он ни занимался! — всегда найдет возможность улучшить свое мастерство. И что бы вокруг ни происходило — дети играют на улице, водитель возится с машиной, собачка чья-нибудь бежит, что-то еще, неважно! — он в любой ситуации найдет что-то полезное для себя. Это говорит только о том, что он постоянно думает, как работать еще качественнее, и ищет