Появление поселковой полиции, представителя власти, приободрило Кевина и свекровь. Та схватила шефа за рукав и, подпустив слезу в голос, заговорила так быстро, что и слова было не вставить:
— Как хорошо, что вы пришли! Нас с сыном сейчас хотел спалить вот этот… пекарь! Арестуйте его немедленно, он напал на нас! И ее тоже! Она ограбила моего сына, забрала половину денег с их общего счета и обвинила в прелюбодеянии! А сама-то живет тут с разными мужчинами, мы сами видели!
Кевин лишь кивал и бормотал: “Да… да…” Выступление Орана произвело невероятное впечатление и я подумала с нескрываемым злорадством, что скоро Кевин начнет мочить постель.
Шеф Ристерд поправил фуражку. Аккуратно отцепил свекровь от своей руки.
— А пройдемте-ка, господа хорошие, в участок, — произнес он. — Есть у меня ощущение, что проходите вы по одному очень неприятному делу.
Свекровь застонала и рухнула в обморок.
Глава 5
Большой Джон мигом принёс стакан ледяной воды и с нескрываемым удовольствием выплеснул его в лицо свекрови. Та застонала, приоткрыла глаза и пролепетала:
— Подонки...
— Вот спасибо на добром слове, — ухмыльнулся Ристерд и покосился на Алпина, который пока так и не выпустил биту.
— Сопроводить поможешь?
Алпин склонил голову.
— Разумеется, шеф. Это мой долг как гражданина.
И, набросив на плечи щегольский полушубок, он без всяких церемоний вывел незваных гостей из пекарни.
А шеф подошёл ко мне и спросил:
— Может, мне проще тебя за железную дверь закрыть? Как ты приехала, так все и закипело.
— Они не заказывали моё убийство, — негромко сказала я. — Будь иначе, не прилетели бы сюда, не стали подставляться. Сидели бы в столице тихо.
Ристерд пожал плечами.
— Ничего нового я из ребят не выбил, — сообщил он, и я заметила новые ссадины на его кулаках. Да, информация в прямом смысле выбивалась. — Но связался со всеми окружными отделениями, и сегодня мы возьмем банду Гироламо. Тогда и отследим по пушинке, кто именно тебя заказал.
Он сделал паузу и спросил:
— В тех деньгах, что ты отжала, было твоё приданое?
Приданого у меня было почти по пословице: коса, веник и пятигрошник денег.
— Четыреста крон, — ответила я. — То, что отложили родители. Остальное — совместно нажитое имущество, все по закону.
— Ну, я не мог не спросить, — вздохнул Ристерд. — Ладно, пойду беседовать с твоей бывшей родней.
Оран все это время стоял молча. Когда шеф покинул пекарню, я обернулась к нему и призналась:
— Я страшно испугалась, Оран. Думала, ты и правда сейчас плюнешь в них огнем.
Дракон дотронулся до горла. Вид у него был усталый и больной.
— Я тоже думал, что плюну. В какой-то момент забыл о проклятии. О том, что огня больше нет.
Я взяла его за руку — а потом обняла крепко-крепко. Оран обнял меня, и так мы стояли несколько долгих минут. Я слышала биение его сердца, чувствовала огонь, который тек где-то в глубине тела, и мне давным-давно не было настолько спокойно и легко.
— Спасибо, что заступился за меня, — негромко сказала я. Вот так бы вечно стояла в кольце его рук, в тепле тела, в чувстве защищенности от всех бурь мира.
— За это не надо благодарить, — откликнулся Оран. — Потому что поступить иначе невозможно.
Большой Джон выглянул в зал и напомнил:
— Прости, друг, что прерываю романтику, но ты забыл про свои круассаны.
Мы с Ораном разорвали объятие, улыбнулись, и я сказала:
— Займусь пока счетами. И обязательно подумаю в сторону меню!
— Подумайте в сторону прикупить еще одно помещение, леди! — посоветовал Большой Джон. — У нас маленький зал для такого размаха. Здесь бы оставить пекарню с кондитерской, а вот в домишке по соседству расположить кафе.
— Хорошая мысль, — согласилась я. — Но лучше давай пока думать о недельных новинках. Я что-то пока побаиваюсь вкладывать крупные суммы. Особенно с учетом бойкотов и конкурентов.
— Можно и о новинках, — Большой Джон никогда не спорил с начальством. — С завтрашнего дня можем устроить неделю тарта в сметанной заливке. Люди сами готовят с местной ягодой, смородиной да черникой. А я бы свистнул Триггви Триггвиссону, он мой кум, так была бы нам поставочка манго как раз на неделю. Как думаете, придут к нам?
Идея мне понравилась. Манго и в столице считалось деликатесом, а уж на пустошах народ сбежался бы просто посмотреть, не говоря уж про купить.
— Свисти, — одобрила я и громко спросила: — Оран, ты умеешь готовить тарт?
Оран вышел к прилавку с таким видом, словно я спросила, носит он ложку с супом в рот или в ухо. В глазах плескался гнев — искренний, настоящий.
— Хочешь меня обидеть? — поинтересовался он. — Спроси такое еще раз.
— Я же пока не знаю, что именно ты умеешь готовить, — вздохнула я. — Вот и спросила. И спрошу еще раз, если потребуется.
Оран вздохнул.
— Да, я умею готовить тарт с манговым пюре. Но люди здесь скажут, что это очень дорогое лакомство.
Да, обитатели пустошей берегли денежки и очень редко пускали их на баловство. Зачем тебе фруктовый открытый пирог, если на ту же сумму ты сможешь купить кусок мяса для всей семьи?
— Нужна история, — пощелкал пальцами Большой Джон. — Например, что каждый тарт обработан артефактом на крепкое здоровье до самой весны.
Я нахмурилась.
— У нас есть такой артефакт?
Гном завел глаза к потолку.
— У нас такого артефакта нету. Но можно подумать, тут народ в них разбирается! Скажем, что есть. У меня зуб камнешмыга хранится, скажем, что это артефакт.
— А если кто-нибудь потом все-таки заболеет? — я устало вздохнула. — И снова я буду во всем виновата.
Большой Джон нахмурился, но тут же просиял.
— Тогда скажем, что тарт зачарованный. Кто его съест, тот будет счастлив в любви. Если болезнь можно доказать, то любовная любовь дело такое, неуловимое. Ну что, попробуем?
* * *
Я дала добро, и Большой Джон вышел из пекарни сотворить заклинательное письмо. У гномов своя магия, они ее никому не показывают и не делятся наработками, но я не сомневалась: к вечеру манго будет уже в пекарне. Самое главное, чтобы его не стибрили.
— Придется нам недельку пожить здесь, на втором этаже, — сказала я. — Буду караулить манго, а ты — меня.
Оран улыбнулся, кивнул и ушел к печи.
Алпин пришел к восьми, перевернул табличку на двери стороной с надписью “Открыто” и мы принялись раскладывать по полкам свежевыпеченные батоны, булочки