– Да Торлаву и шкуры вепревы ни к чему, – сказал брат Неугодовны, Щедровит. – Он коли посватается – ему и с добра́ [805] отдадут.
– Рад это слышать, но я пока не говорил, что намерен это сделать! – Торлейв широко, доверительно улыбнулся, дескать: пусть это будет тайной между нами, добрые люди.
– Однако, тебе бы поберечься… – предостерег Миродар.
Жданей, перехватив взгляд Торлейва, незаметно показал кулак: дескать, парень-то может быть опасен. Торлейв усмехнулся в ответ: милости просим! Если кто-то думает, что племянник киевской княгини, умеющий читать по-гречески и по-моравски, не в силах за себя постоять, то его ждет разочарование.
Глава 3
Через какое-то время, как водится на пиру, где усердно угощают и подливают, у Торлейва возникло законное желание прогуляться. Жданей вышел вместе с ним и проводил до отхожего места в дальнем углу двора, а сам, чтобы не терять времени, пристроился тут же возле сугроба под тыном.
– Подождать тебя, или назад сам дойдешь? – с дружеской непринужденностью, рожденной совместно выпитым пивом, спросил он.
– Поверь мне, филос му [806], я находил дорогу и из более отдаленных мест! – заверил Торлейв. – Возвращайся спокойно.
Светила полная луна – праздник Зимних Ночей приходится на полнолуние, – и была такой ясной, что на ее молочно-белом лике проступили те темные пятна, что принимают за черты лица небесной государыни. Покинув отхожий чулан, Торлейв немного задержался, поправляя пояс, потом еще постоял, глядя на луну и вдыхая холодный воздух: в избе было жарко натоплено и надышано, хотелось освежиться. Он стоял в тени от хлева, было слышно, как за стеной возится скотина. У Миродара имелись и коровы, и свиньи, и козы, и разная птица, что и обеспечило его гостям такой богатый стол. Весь двор купца был перед Торлейвом как на ладони: ворота, клети, дерновая крыша погреба над самой землей, сама изба. Дверь в избу была закрыта, но заслонка на оконце немного отодвинута ради свежего воздуха, оттуда долетал гул голосов. Обильная еда и пиво сказывались на всех, хозяйка и ее ятровь пробовали запевать вдвоем, как пели в юности на посиделках.
Не стой, рябина, по край берегу,
Не мочи ветви во быстру реку…
– Не летай, соловей, один во саду… – подхватил низким густым голосом Щедровит, будто медведь заревел, и пение прервалось женским смехом.
Торлейв уже хотел вернуться к веселью, но не успел сделать шаг, как услышал скрип – не со стороны крыльца. Насторожился: это заскрипела в другом конце двора воротная створка. Торлейв замер, прислушиваясь. Тень под стеной надежно скрывала его, зато ворота были видны ему хорошо. Не послышалось – воротная створка покачивалась, будто кто-то снаружи заглядывает во двор, стараясь не попасть на глаза.
Кто это? Опоздавший гость? Но хозяева не упоминали, будто приглашали кого-то еще, да и чего тогда таится? Торлейв ждал. На глазах у него воротная створка сдвинулась с места, и во двор скользнули две темные фигуры: высокая и пониже. Прижавшись к воротам, они замерли, видно, оглядываясь. Торлейв застыл, прижавшись к стене хлева. Почти не дышал, вслушиваясь: долетел неясный шепот. Через несколько мгновений один незваный гость двинулся вперед, второй затаился в тени ворот.
Это еще что? Воры? Рослый молодой, судя по сложению, мужчина перебежал через освещенный луной двор, направляясь прямо к Торлейву, хотя видеть его не мог. Задержался у клети, спрятался в тень, выждал, замерев. Сомнений не оставалось: это не добрый гость, это тот, кто хочет остаться незамеченным. Мелькнула мысль о Унезоре, о котором говорили совсем недавно. Тому вроде нечего здесь делать… Но не его ли самого тут подстерегают? Что он пошел с Миродаром, тайной не было… Не слишком убедительно, однако разобраться надо.
Эти соображения мелькнули в голове, но высокий ночной гость не оставил времени на раздумья: бегом пересек освещенный луной кусок двора и оказался возле хлева. Торлейв ждал, прижавшись к холодным бревнам и едва дыша. Чтобы попасть к избе, ночному гостю придется пройти мимо него. Можно выждать и посмотреть, куда тот пойдет. Но лучше взять сейчас, пока удобно, а то метнется назад к воротам – лови потом…
Неведомый злодей прошел мимо угла, так близко, что Торлейв легко мог его коснуться. Детская забава для того, кого воспитывали и обучали Мстислав Свенельдич и Агнер Одноглазый: неслышно шагнув следом, Торлейв правой рукой взял в захват горло ночного гостя и одновременно подбил ноги.
И рухнул наземь вместе со злодеем – тот оказался каким-то слишком легким и сразу упал, издав слабый полузадушенный вопль. Ростом он был с самого Торлейва, и тот прикладывал силу, рассчитывая на серьезное сопротивление. Упав на колени, Торлейв правой рукой продолжал сжимать горло противника в захвате, а левой поймал его левую руку, – помешать схватиться за оружие, если оно есть.
От ворот донеся крик – голос был женский, и звали вроде какого-то Дедина. Торлейв мельком оглянулся, но никого не увидел, никто не бежал к нему через двор, на помощь поверженному злодею. Да и со злодеем что-то было неправильно – слишком легкий и худой, тот не сопротивлялся.
– Эй! Ты кто и чего тут лазишь? – спросил Торлейв, несколько ослабив захват, чтобы тот мог подать голос.
– Я… ничего… – как-то слишком жалобно пропищал злодей. – Ты кто? Пусти! Чур меня!
– Пусти его! Ишь, выискался!
Торлейв живо перенес одно ногу через лежащего злодея, сел на него верхом, чтобы не мог встать, приподнял правой рукой, а левой нашел узел пояса и дернул за длинный конец.
– Ай! – взвизгнул злодей и забился уже не шутя, пытаясь подняться. – А ну пусти, охальник!
Торлейв навалился на него всем весом, и злодей рухнул лицом в землю; крик стал глухим, однако ноги его дергались в попытке освободиться. Подпоясан он был тканым поясом, завязанным на петлю, и тот легко развязался. Торлейв еще приподнял злодея, мельком снова удивившись, какой тот легкий, вытянул из-под него пояс, заломил назад обе руки – тот снова заохал, – и живо связал их сзади.
– Да ты чего? Чего ты делаешь? – хриплым, но странно высоким голосом верещал злодей. – Ты кто такой?
– А ты кто такой?
– Чур меня! Чур белых, чур черных… Мать Мокошь! Люуууди! – во всю мочь заголосил злодей, видя, что освободиться самому нет никакой надежды.
Торлейв встал и поднял злодея на ноги. Шапка в падении сползла тому на лицо, и Торлейв сбросил ее с головы: может, узнаю?
Вместе с шапкой упало еще что-то длинное и