— Сольвейг, приоткрой дверь, дышать нечем! — раздраженно скомандовал я, уставившись на стол с расстеленной на нем грязной тряпкой на которой схематично и до безобразия коряво изображен план лагеря.
Скрипнули петли, и в землянку ворвался холодный воздух, уже ощутимо пахнущий весной. Еще пару недель и начнется оттепель, а следом и распутица. Единственной пригодной для движения дорогой останется железка, которую в аккурат должны будут перерезать джигиты Абылая.
— Откуда? — я мотнул головой на схему.
— У Води там племянница посудомойкой служит. Нарисовала, — пояснила Радомира, отвечающая у меня за разведку.
— Расспросить ее можно, что она тут намалевала?
— Это вряд ли, — Радомира покачала головой, — Немая девка.
— Зато глазастая, — погудел густым, как пароходный гудок басом, совершенно неподходящим к его внешности Водя. В белесых глазах мужичка мелькнула гордость.
— Ее там за придурошную считают, вот и смогла все обсмотреть, — пояснила княгиня, усмехнувшись.
— Так, а кто пояснит, что здесь нарисовано? — я посмотрел на непонятные черточки, кружочки и прямоугольники с человечками, как их рисуют дети.
— Да я и обскажу, — прогудел Водя и склонился над планом, ткнув в него заскорузлым пальцем с треснувшим желтым ногтем, — Это канал, — он провел по извилистой черте в верхней части плана, — Туда гоняют пленных на работы.
— Охрана серьезная, — добавила Радомира, — Полсотни родовых гвардейцев и маг.
— Сильный?
— Они меняются. Один мастер. Родовой. Из Лакапиных. Двое подмастерья, простолюдины, даже я справлюсь.
Кокетничает старая. Что-то подсказывает мне, что справится она с тремя сразу и даже не особо запыхается.
— Сколько всего охраны в лагере?
— Сотни полторы будет. Вчера еще два десятка приехало. Сопровождали кого-то из верхушки Лакапиных. Так что магов может быть и больше. Лакапины хоть и торгаши, но все же не простого роду.
— А заключенных?
— Да кто ж знает. Майка грамоте не обучена. По моим прикидкам, под тысячу наберется. Простых. Есть еще аристократы. Но тех на работу не гоняют, держат отдельно и сколько их там неизвестно. Не думаю что много.
Аристократов-то как туда занесло⁈ Впрочем, плевать на них, в первую очередь меня интересуют люди Ворона. И маги… Эти будут основной проблемой. Надо думать, как их нейтрализовать в первую очередь.
— Сольвейг, позови баронета, — Карл увязался за нами, с упрямством осла заявив, что среди пленных наверняка будут больные и раненые и его долг медика оказать им первую помощь. Скрепя сердце взял. С условием слушаться меня, как родного папу и никуда не лезть. Пусть сидит в тылу, его время настанет, как бой закончится.
Щурясь со света, в землянку ввалился Юнг.
— Карл, мне нужно нейтрализовать магов, есть идеи по Вашей медицинской части, как это сделать?
Парень задумался, нахмурив лоб.
— Нейтрализовать не сложно, но эти препараты запрещены международным договором подписанным главами всех цивилизованных государств в Афинах в 170 году нового времени.
— Я никаких договоров не подписывал, знать про них не знаю и знать не хочу. Мне нужно освободить наших людей, перебив с отрядом в сотню бывшихработяг, полторы сотни родовых гвардейцев с магической поддержкой. Несите Ваши порошки или чего еще там, про законы я подумаю когда-нибудь потом.
— Господин Раевский, но так нельзя! — вот за что я не люблю интеллигентов, так это за их дурь.
— Карл, там наши люди!
— Все равно! Честь превыше всего! — это чудо задрало к прокопченному потолку длинный острый нос.
— Правильно, сынок, — тепло улыбнулась баронету Радомира, — Ярл погорячился. Договоры надо соблюдать. Особенно международные. Ступай. Гордо вскинув подбородок, Юнг покинул землянку. Я с удивлением посмотрел на княгиню.
— Что смотришь? — усмехнулась она, — Не надо было его звать, сами бы справились. Сварю я отварчик. Сможет Майка в еду влить? — Радомира посмотрела на побледневшего Водю.
— Сможет, — мощный голос мужичка сорвался на сип. Боится за родню.
— Скажешь ей, чтобы сразу как использует зелье, спряталась, — попытался я успокоить старосту, — Хоть в бараке, хоть в нужнике. Победим – отмоем. И, если справится, пусть жениха сразу выбирает. Приданное такое за нее дам, дворяне в очередь встанут.
Смотри-ка, помогло! Просветлело лицо-то у мужика. Но молодец! Видно — переживает за племянницу, но ни мгновения не засомневался, соглашаясь отправить ее на смертельно опасное дело. Ни в себе, ни в ней не засомневался. Уважаю!
— Благодарствую, ярл! — староста низко поклонился. За ним следом согнули спины и остальные старшины.
— Хватит спины гнуть, нашли время и место. Давай, дальше рассказывай, что вы тут с Майкой накарябали.
Совещались до поздней ночи. Уже задремала в уголке, привалившись к осклизлым бревнам Сольвейг. Все чаще хваталась за спину осунувшаяся и побледневшая Радомира. Не по возраст ей такие долгие разговоры. Да и мужики вздохнули с облегчением, когда наконец-то были подведены все итоги, и я скомандовал расходиться.
Двое суток нам на отдых и подготовку. За это время должны будут подойти еще люди. Контрабандисты Радомиры, да партизаны из дальних отрядов. И все равно перевес будет на стороне врага. Потому и придется действовать внезапно, хитростью и подлостью компенсируя недостаток людей и выучки. Мы постарались предусмотреть все. Но любые планы хороши только до столкновения с реальностью. Уверен, наш не исключение. Только выхода другого нет. Концлагерь надо освобождать. Даже если бы там не было охотников Ворона. Подобной дряни не место на земле.
Но как же мне не хватает людей! И предстоящая операция должна решить эту проблему. Среди пленных много армейцев, уверен, немалая их часть захочет присоединиться к нам. Ну а кто решит, что его хата с краю, пусть выбирается сам. Боги в помощь!
Сольвейг будить не стал, аккуратно поднял невесомое тельце на руки и унес в женскую землянку. Опять придется тащить ребенка в бой. И ведь иначе никак не получится. Она многому научилась, многое может и умеет. А я не могу быть сразу везде. Так что минные постановки на случай подхода подкреплений на ученице. А потом пусть сидит в засаде с Радомирой и контрабандистами. Случится стычка — княгиня не даст ей лезть на рожон, а не случится — так и совсем хорошо.
Интересно, а куда делись спецы Лобанова, прилетевшие с нами? Как ушли тогда,