Я зажмурилась и положила голову ему на плечо. Сказать стоило многое, но с чего начать? И почему же так страшно? – Да, я все еще люблю того мужчину. Да, я мысленно сравнивала вас и не раз. Это сложно, Виктран, когда ты видишь перед собой того, кому была верна до самой смерти, и, вместе с тем, предала его. Кому причинила боль и стала пусть и косвенной, но причиной гибели. Я корила себя всю свою земную жизнь. И до сих пор считаю, что недостойна того мальчишки, смотрящего на меня влюбленными глазами. Потому, встретив тебя здесь, сомневалась, переживала и попросту запрещала себе быть честной к своим желаниям. Мои самые смелые мечты сбывались очень странным, невероятнейшим образом. И все они были об одном мужчине. И этот мужчина – ты, Виктор.
Виктран молчал, я же слышала его учащенное сердцебиение и чуть рваное дыхание.
– Ты говорил о том, что стал старше. И сейчас даже старше моего нынешнего тела. Но Витя… На Земле мне должно было исполниться семьдесят пять лет. Последний день, о котором я помню – это второе ноября две тысячи восемнадцатого года. Я легла спать, а проснулась уже здесь.
– Я… я видел твою смерть. Во время ритуала пробуждения. Так получилось, что мне показали этот момент, смутно, без лиц… Ты была в машине скорой помощи с сыном, прощалась и говорила о своей любви.
– Вот как… Сережка был рядом... Я бы предпочла, чтобы он не видел, как я умираю.
– Сережка?
– Ты всегда восхищался своим отцом. Когда я давала имя сыну, то еще не знала, насколько ты прав в своих суждениях о нем. Сергей Денисович... – мой голос сорвался. – Он был и мне отцом, Вить… Как сложно признаваться в собственной глупости, ставшей роковой. Как сложно признавать, что ошиблась. Еще сложнее проговорить это вслух, сказать тому, перед кем грешна. И пусть прошло много лет, и пусть жизнь уже вторая, а все одно… Я будто сбросила груз прожитых на Земле лет и ощущала себя провинившейся школьницей, а не старухой.
– Я ушла не к другому мужчине. Та справка из Загса – розыгрыш твоей матери. Жестокий розыгрыш, да. Но она верила, что тогда ты перестанешь искать меня и женишься на Аксюшке.
– Ты… Откуда?
– Я ушла, потому что возомнила себя самой умной. Дура как есть... Решила за нас двоих, так и не найдя в себе сил, чтобы признаться в том, что ношу дитя под сердцем. Я собиралась в спешке, зная, что ты упрям и точно вернешься после поездки к родителям. Сбежала, уговаривая себя, что так правильно. Что у тебя вся жизнь впереди, и ты найдешь себе другую девушку, подходящую по возрасту и статусу, ту, которая устроит твоих родителей, с которой ты будешь счастлив. Наличие внебрачного ребенка могло помешать этому, а меня ни одна сила не заставила бы избавиться от дитя… Ты был слишком категоричным и правильным, таким юным и порывистым, а я не хотела рушить твою жизнь… И замуж бы за тебя не пошла. Наша встреча казалась мне ошибкой, но то, что я позволила себе слабость, было только моей проблемой…
– Погоди… Не части! Сережка – мой сын?Я не хотела плакать, оно само получилось. Я уже и не помню, чтобы когда-то перед кем-то так робела и боялась. Боялась до ужаса. И пусть сделанного не воротишь, но что ж так жутко-то? Богов не побоялась, а вот правду сказать любимому человеку стыдно и страшно! Вот тебе и Анестезия Падловна… Впрочем, перед Виктором я никогда не стеснялась быть слабой.
– Осев Сергей Викторович, ныне счастливый отец двух дочерей и, надеюсь, уже и сына. Он хотел, они оба хотели… Земная медицина шагнула далеко вперед, даже возраст невестки не помеха – и в сорок два здоровых детей рожают, да и денег им на пару поколений вперед хватит. У него прекрасная жена Анечка, любит его до беспамятства. И меня, старуху, терпела. Характер у меня, Вить, мерзейший был, уж поверь. Не зря ж за глаза, а иной раз и в глаза Анестезией Падловной величали…
– Не тараторь, Настя. Помолчи минутку, пожалуйста…
Я и замолчала. Хотя страха поубавилось. Даже дышать как-то легче стало. Свободнее. Пусть я еще не понимала, заслужила ли прощение, но, вместе с тем, была рада, что смогла рассказать о своей земной семье.
– Мой отец... Он нашел вас после моей гибели? – спустя десять минут молчания спросил Виктран.
– Нет. Нас нашла Раиса Анатольевна. Это была случайная встреча, у трех вокзалов на Комсомольской площади [2] . Мы с Сережкой проездом в Москве были, бежали на другой вокзал… Я скиталась по городам, все пыталась найти стабильную работу, хоть где-то зацепиться. Время тогда было мутное, распался СССР…
Я вздохнула. Как вот ему объяснить так, чтобы понял? Современная Россия и СССР, даже конца 80х – это небо и земля.
– Она вцепилась во внука так, что… Ее никто бы не смог оторвать от него, поверь. А я тогда так устала убегать, прятаться, я…
В отчаянии я тогда была...
– И как она вообще его в той толпе углядела? Твой отец привез нас к себе на Арбат… Сережка – он твоя копия, полная, что в детстве, что в уже более зрелом возрасте. Ни капли от меня не взял. Отпираться перед твоими родителями смысла не имело, а уж когда я узнала о твоей гибели…
Я прикрыла глаза, снова вспоминая квартиру свекров, витающий в ней аромат. В итоге эта квартира перешла в наследство сыну. Мы ее так и не продали, сумели сохранить, несмотря на всю неразбериху в стране и столице в частности.
– Официально я стала твоей женой, задним числом, конечно. Потом – твоей же вдовой. Одномоментно. Твой отец принял нас, дал нам крышу над головой, помог мне получить образование, научил многому. Позже, когда случилась деноминация рубля, и вышел закон о кооперативах, я стала частным предпринимателем. Сначала с поддержкой Сергея Денисовича, а там и полностью приняла бразды правления компанией и заводами. Сына выучила, ему бизнес и передала…
– Ты расскажешь обо всем подробнее. О великой стране, которой не стало, о реформах, о том, как вы жили…