— Нет, это жизнь, — я улыбнулся. — Они у нас на обязательных работах. Так что теперь — ваши коллеги. Временные.
— Класс, — пробасил зелёный. — Мы теперь творческая элита.
— Ладно, базар отставить, — я обернулся к ним. — Знакомьтесь с хозяйством. Здесь вам работать, здесь вас кормить будут, здесь вы и выступать будете, если доживёте.
— А если не доживём? — хмыкнул кто-то сзади.
— Тогда к следующему поколению панков перейдёт ваш сценический опыт, — не дрогнув, ответил я.
Я оставил их осматриваться, а сам прошёл с директором в его кабинет. Там — привычная атмосфера запущенного культурного наследия: стол, видавший всех директоров с семидесятых, полка с папками, обтянутыми дерматином, и запах несвежего чая.
— Это что, серьёзно они у вас работать будут? — спросил Аристархович, когда закрыл за нами дверь.
— Ага. И концерт ещё дадут, — кивнул я.
— Господи, — выдохнул он. — Ты понимаешь, что они за сутки половину ДК разнесут?
— А ты понимаешь, что если мы не сделаем громкое событие, ДК закроют вообще? — я сел напротив. — Так что либо панки, либо тишина — и библиотека в этом здании. В лучшем случае.
— Ну ты даёшь… — он вздохнул. — Ладно, а что за концерт?
Я начал объяснять, но разговор оборвался, когда за дверью раздался истошный визг.
— Ой, не надо!
Мы переглянулись с Аристарховичем, и я вылетел в коридор.
Зелёный прижал к стене ту самую девчонку с косой. Руки растопырил, перегородил ей дорогу и что-то шептал, явно не цитаты Чехова. Девочка покраснела и только-только набралась духу сказать «не надо».
— Руки убрал! — рявкнул я так, что задребезжали окна.
Зелёный нехотя отстранился, показал зубы в ухмылке.
— Чё ты орёшь, начальник? Я ж культурно знакомлюсь.
— Пошутил раз, второй раз будет в райотделе, — я подошёл вплотную. — Сразу говорю — ещё одна выходка, и я вас в докладной так распишу, что под амнистию не попадёте. От отца добро есть! Понял?
— Ой, страшно, — панк закатил глаза.
— Будет страшно, — я обвёл их взглядом. — А пока — работать. Пошли в зал, посмотрим, чего ваши руки стоят.
Они нехотя потянулись следом.
Когда я минут через десять снова отвлёкся — на этот раз на обсуждение с директором планов по афишам, — за окном послышался визг тормозов, скрежет и глухой удар.
Я вылетел во двор.
Мои выстраданные «Жигули» красовались передком в стене ДК. За рулём сидел зеленый, по имени я их ещё не различал, но его физиономия с налётом особого восторга запомнилась сразу.
— Порулил? — спросил я.
— Ага, прикольно, — кивнул он.
Я сцепил руки за спиной и велел им выстроиться у стенки.
— Так, слушайте меня внимательно, — я говорил спокойно, но по их глазам видел — спокойствие давит сильнее, чем крик. — Вы тут думаете, что вам дали отработку — и вы на неё плюнули? Думайте дальше. Либо вы сейчас берётесь за ум, либо пойдёте дорабатывать в местах с колючей проволокой и баландой. И там уже не панки будут и не девочки с косичками, а другие ребята, которые тоже любят культурные мероприятия. Особенно с новенькими.
Повисла пауза.
— А если хотите не просто отбывать, а хоть раз в жизни показать себя — я вам дам шанс. Настоящий концерт. Сцена. Микрофоны. Зрители. Если заслужите.
Они переглянулись, не веря.
— «Король и Шут» хотите сыграть перед всеми? Или «Сектор газа»? Запросто. Но только если докажете, что вы не просто шавки с подворотни.
Сынок мента вздрогнул от неожиданности. Я увидел, что при упоминании этой музыки у него загорелись глаза. Я дождался, пока отойдёт его дружок, и подозвал его к себе.
— Тебя как звать? — спросил я.
— Бдительный, — буркнул он.
— Музыку любишь?
— Батя заставил в музыкалку пойти. Потом втянулся.
— Так вот, Бдительный, — я прищурился. — Хочешь выступить — собирай группу. Завтра в девять репетиция. Кто не придёт — тот не музыкант, а дворник.
— Понял…
— Завтра покажете, что умеете. Если вообще умеете хоть что-то.
— Спасибо, что не сдал, — буркнул он.
— Не обольщайся, — я посмотрел ему в глаза. — Я ещё не решил, кто из вас чего стоит.
Он кивнул и ушёл, а я остался у помятых жигулей… м-да, гонщики херовы.
— У тебя знакомых по этой части нет? — я покосился стоявшего у крыльца Карла.
— М-м… — он задумался. — Есть один старый знакомый.
— Вечером поедем к нему! Звони, предупреди, чтобы ждал нас, — попросил я.
— Организуем, — пообещал Карл.
Я же заметил, как на дорожке, ведущей к ДК, показалась знакомая троица. Таня быстрой походкой взбежала по ступенькам, в одной руке сжимая пухлую папку, а в другой — большую сумку, из которой торчали газеты, какие-то блокноты и пара ручек.
Люда следом, сжимая в ладони сантиметровую ленту и бросая цепкие хозяйские взгляды по сторонам. Явно прикидывала, где что можно подтянуть, подшить или хоть как-то довести до ума.
Дима, как всегда, держался чуть сзади, будто случайно оказался в компании. В руках у него были какие-то провода, явно притащил для проверки звукового оборудования.
— О, начальник, а мы тут с новостями! — объявила Таня, запрыгнув на крыльцо и швырнув папку мне в руки. — Всё обсудили, планы готовы, финансы… ну, как бы сказать… а их нет. Но мы справимся.
— Отличный настрой, — я раскрыл папку, пробежался глазами по наброскам.
Люда недовольно хмыкнула.
— Дожили, теперь у нас панки — главные артисты. ДК до такого ещё не опускался.
— Так, давайте без драм, — я закрыл папку. — Раз уж мы этим занимаемся, то будем делать всё по уму.
Люба скрестила руки на груди.
— Хорошо, по уму — так по уму. Тогда мне нужны размеры этих ваших… деятелей культуры. Мерки снять.
Я кивнул на панков, которые снова вышли на крыльцо — на перекур.
— Вот они, в полном составе.
— Ну, раз так, давайте, дорогие мои, стройся! — Людмила хлопнула в ладони, будто зазывала первоклашек на линейку.
Панки, конечно, реагировали по-своему.
— Ха, у нас тут дом моды, — проворчал зелёный. — Может, сразу вечернее платье мне подберёте?
— А ну тихо,