Стану, млада, да домой пойду,
Своего дружка назад сворочу:
«Воротися, мой милый дружочек,
На широкий да на мой двор.
Пускай коня в конюшеньку,
А сам ступай ко мне в дом».
— Будет, — хрипло оборвал песню Шуляк, обдав Незвану неодобрительным взглядом.
Девка замолчала, захлебнувшись словами, и обиженно поджала губы. Наступила неловкая тишина, и Мстише захотелось сгладить резкость колдуна.
— А отчего бы тебе, господин, не поиграть нам? — невинно предложила она, кивая на рожок, лежавший в красном углу.
Глаза Незваны в ужасе округлились, а лицо Шуляка побагровело.
— Тоже, нашла себе скомороха! — злобно прошипел он. — Спать пора!
Колдун принялся убирать работу, яростно стуча крышкой сундука. Мстислава удивлённо пожала плечами, но не стала спорить и обессилено повалилась на лавку. Она устала так, как не уставала за целый день, шагая по лесным дорогам рядом с Ратмиром. Незвана, тоже послушно спрятав шитьё, проходя мимо княжны шепнула ей:
— Не вздумай больше спрашивать у него про жалейку!
Все улеглись, и Незвана задула лучину. Мстислава лениво размышляла о странном предостережении, а в ушах всё ещё отдавался тоскливый напев. У девчонки даже голос оказался блёклый и плоский, но было что-то в её песне, отчего Мстиша почувствовала смутную, неясную тревогу. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить одно из счастливых мгновений их с Ратмиром путешествия. Как она ненавидела эту дорогу, как мучилась тогда, не зная, что на самом деле та пора была одной из счастливейших в её жизни. Но как Мстиша ни старалась, всякий раз в памяти всплывало искажённое мукой и её предательством лицо Ратмира, волчьи следы и протяжный, щемящий вой…
Она подскочила от ощущения падения. Сначала Мстиславе почудилось, будто она и вправду упала с лавки, но дело было в чём-то ином.
Лихорадочно оглядевшись вокруг, княжна увидела мелькнувшую тень. Дверь быстро приоткрылась, и вдруг раздался волчий вой — уже не в воображении, а наяву. Путаясь в шубе, Мстиша ринулась туда, где только что виднелась полоска сероватого, почти неотличимого от темноты избы света. Она ни о чём не успела подумать. Мстислава лишь знала, что это Ратмир, и ноги сами понесли её вперёд. Но княжна не добралась до двери, как её кто-то схватил за плечи.
— Стой, глупая! — прошипела Незвана, и Мстиша удивилась, силе тщедушной девчонки.
Княжна с неприязнью вывернулась, но девка заступила ей дорогу.
Вой повторился, а за ним до слуха донеслись жалобное мычание коровы и поросячий визг. Даже из дома было слышно, как припадочно захлопали крыльями куры, добавляя к переполоху. Раздался неясный шум, железное лязганье, звериный рык. Мстиша замерла, глядя на Незвану расширившимися от ужаса глазами, но в темноте видела лишь бледное пятно её лица.
Девушка, тоже на несколько мгновений точно окаменевшая, быстро подошла к двери и, затворив засов, выдохнула и тяжело опустилась на лавку. Обе они молча прислушивались к происходящему снаружи. Постепенно шум стих, и через какое-то время послышались приближающиеся шаги. Мстиша едва не подпрыгнула на месте, когда дверь вздрогнула от двух мощных ударов.
— Открой, Незванка, — донёсся до них глухой голос Шуляка, — я запер его.
Войдя в избу, колдун устало опустился на воронец и попросил воды. Он вытер шапкой лоб и пригладил всклокоченные волосы.
Незвана затеплила лучину, и Мстислава вдруг встретилась с глазами старика. На самый короткий миг во взгляде Шуляка, в выражении его лица почудилось что-то знакомое, почти родное. По коже пробежала волна мурашек, и волхв, заметив её смятение, усмехнулся, разрушив мимолётный морок.
— Ну что, волчья жена, муженёк твой пожаловал.
Когда все снова улеглись, Мстиша ещё долго не могла уснуть. Неужели Ратмир был теперь совсем рядом? Нет, не Ратмир. Волк. Зверь.
Прислушиваясь к ночной тишине, она вдруг осознала, что провела у колдуна целый день, за который не сделала ничего, чтобы приблизить освобождение Ратмира. Засидевшись до ночи с треклятой прялкой, Мстислава совсем позабыла про рубашку. Позабыла, или пожелала забыть. Ведь, как бы ни хотела княжна поскорее закончить и вернуться с мужем домой, ей по-прежнему страшно было даже подумать о том, как она станет расставаться с волосами.
На следующее утро Мстиша проснулась сама. В избе было пусто и тихо. Впрочем, облегчение от того, что никто не заставлял её идти в хлев, померкло, стоило посмотреть на прялку с неопрятной куделью на ней и худой, жалкий початок. Вспомнив о ночном происшествии, княжна быстро вскочила с лавки и, торопливо набросив шубу, выбежала во двор.
Сначала ей показалось, что и на улице никого не было. Заглянув в хлев и не найдя там ни колдуна, ни Незваны, Мстислава принялась осторожно обходить двор. Миновав амбар, она услышала женский голос. Пойдя на него, Мстиша дошла до дровяника и остановилась. Там, почти самой границе с лесом, была устроена большая крытая клетка, в дальний угол которой забился волк. Незвана стояла напротив клетки с миской в руках. Она задумчиво смотрела на зверя и не слышала приближения княжны. Лишь только когда волк встревоженно дёрнул головой в сторону Мстиши, Незвана проследила направление его взгляда, но, безразлично посмотрев на подошедшую княжну, она снова оборотилась к клетке и бросила между прутьями кость. Зверь, вернув внимание к Незване и не сводя с неё подозрительного взора, принялся подбираться к подачке. Прихрамывая, он прижимался к земле. Быстро ухватив зубами кость, волк, припадая на лапу, торопливо вернулся в свой угол.
— Да как ты смеешь! — воскликнула Мстислава, захлёбываясь в водовороте охвативших её чувств. Главным среди них было негодование, и она решила дать ему волю, чтобы заглушить остальные — отвращение, стыд. И страх.
Здесь пахло даже хуже, чем в хлеву — грязной слежавшейся скотьей подстилкой, испражнениями, протухшим мясом и мертвечиной.
Незвана недоумённо приподняла белёсые брови, и Мстиша кивнула подбородком на миску, гневно добавив:
— Как ты смеешь бросать ему кости, словно собаке!
На лице девки отразилось понимание, и она ухмыльнулась.
— Должно быть потому, что он и есть собака. Только хуже.
— Да как ты смеешь, оборванка!
Водянистые глаза Незваны блеснули злым огнём, неожиданно озарив лицо девушки. Она по-прежнему была серой и невзрачной, но сияние очей странно оживило некрасивые черты.
— Разве сама не видишь? Он — зверь. Ратша никогда так долго не проводил в звериной шкуре. С каждым днём шерсть прирастает всё сильнее. Если не нравится, как я с ним обращаюсь, можешь войти в клетку и покормить его с руки. Давай же, —