– Номер?
– Жилые боксы здесь называют номерами. Что-то вроде традиции… Вы, наверное, знаете, что синхронные физики относятся к традициям более чем трепетно.
– Да, я слышал.
– Тогда пройдемте.
Архитектура внешних миров действительно отличалась вычурностью.
Пространство холла показалось мне бесконечным, мы шагали и никак не могли никуда прийти, иногда я украдкой тоже оглядывался и убеждался, что входа уже не видно, над головой продолжало нависать тусклое золото, под ногами прозрачное серебро. Я предполагал, что мы должны выйти к лифту, однако лифта никак не было, мы шагали и шагали, зажатые двумя листами бумаги…
– Сейчас в Институте двести тридцать человек, – рассказывал Шуйский. – Из нескольких тысяч, так что здесь у нас несколько… немноголюдно… как я и говорил…
Основной состав экспедиции еще не прилетел, а строители уже убыли, так что сейчас мы находимся в своеобразном interregnum. Что весьма удобно, никто не станет отвлекать Большое Жюри от работы. Кстати, о работе, мне поручили ввести вас в основные обстоятельства…
Шуйский рассказывал про принципы работы Жюри, они оказались весьма незамысловаты. В Большом Жюри всегда двенадцать человек, решение принимается простым большинством, апелляции и пересмотру не подлежит. Вопрос формулируется максимально однозначно. После обсуждения, которое длится обычно несколько дней, принимается решение, обязательное для исполнения Мировым Советом и прочими институциями Земли. Ничего сложного, но случаются казусы…
– …Если верить архивам, в предыдущую сессию подрались два известных социолога. Алгоритм случайным образом выбрал заклятых научных противников, идейных вдохновителей разных школ. И оба дали согласие на участие. Ничего хорошего из этого не получилось…
Минут через пять я стал опасаться, что Шуйский заблудился. Или что мы давно ходим по кругу – никаких признаков лифта не было, низкий потолок, прозрачный пол, бескрайний холл. Но спросить про это я не решался, Шуйский был увлечен рассказом.
– …с трудом разняли, с трудом!
А в целом члены Большого Жюри люди ответственные и доброжелательные, но встречаются и исключения. Тот же Кассини.
– Будьте с ним осторожны, – посоветовал Шуйский.
– Почему?
– Типичный advocatus diaboli. Скептик, злонастроенный и упорствующий в своих заблуждениях, энциклопедист, интриган, Совет любит присылать таких. Кассини старательно изображает из себя зануду, но далеко не так прост, уж поверьте. Он здесь несколько дней, распален и ищет интеллектуальную жертву…
Шуйский бросил на меня быстрый взгляд, словно для того, чтобы убедиться – гожусь ли на эту роль я.
– Если что, смотрите ему на лысину, – шепотом посоветовал Шуйский. – Сочувственно. Кассини явно стесняется недостатка волос, но прибегнуть к косметическим процедурам ему мешает гордость. Если смотреть на лысину, он теряется, вот так… Так вот, Кассини ищет жертву, а у нас все заняты, так что он непременно набросится на вас, будьте готовы.
– Хорошо…
– Помните – он просто так ничего не говорит, хотя старательно изображает болтуна и склочника. Не верьте ему! И не удивляйтесь… Не удивляйтесь нашим просторам и нашему малолюдью – основная команда физиков еще не прилетела…
– Вы говорили.
– Да? Возможно. Голова забита, извините… Ждем пять тысяч человек, они начнут подготовку к монтажу актуатора и прочего оборудования, а пока… Спокойно у нас.
– А зачем созывают Большое Жюри? По какому вопросу?
– Кажется, проблемы с калибровкой… Архитектура глубинных уровней не соответствует проектной топологии… это сложно объяснить неспециалисту… Хотя Уистлер, пожалуй, сможет. Завтра… или сегодня вы все узнаете. У нас здесь всегда сложности… Это вам не Земля…
Шуйский остановился.
– Кажется, пришли, – сказал он, вглядываясь в звезды под ногами. – Я сам еще не освоился, что поразительно… Ага, вот так…
Потолок вокруг потек вниз, отделяя нас от холла, золото потолка расплавилось и коснулось пола, едва коснувшись, стало втягиваться обратно, а холла вокруг больше не было, мы стояли в коридоре. В самом обычном, ничем не отличавшемся от коридоров «Тощего дрозда». Я был разочарован, поскольку ожидал чего-нибудь оригинального, но, по-видимому, оригинальность на жилых уровнях не приветствовалась.
– Девять ноль семнадцать, ваш номер, – указал Шуйский. – Впрочем, можете занимать любой, здесь никого пока нет. Вас проводить или…
– Спасибо, я справлюсь.
– Отдыхайте! Обязательно отдохните!
Шуйский еще раз пожал мне руку и быстро удалился.
В номере оказались косые полы. И окна…
Я ощутил усталость. В спине, в ногах, в голове. Усталость навалилась внезапно, видимо, гравитация. За дни перехода отвык от естественной тяжести, вот результат.
Я добрался до дивана, лег. Зачем нужны косые полы? Когда косые полы, хочется бежать, кровь…
В номер вошла Мария. Я лежал на диване, а Мария разглядывала мой номер. Быстро. Она словно ждала… наверное, ее номер рядом…
– Проснулся…
Из-под правой линзы очков в стороны – на висок, на щеку, на лоб – растекся фиолетовый синяк.
– Сразу скажу – со мной все в порядке, – недовольно буркнула Мария. – И я не намерена обсуждать свое здоровье. Ясно?
– Да… А как Уистлер?
– Его не видела. А ты… ты проспал четырнадцать часов.
– Четырнадцать?
Я огляделся. Не заметил четырнадцать часов…
– Добро пожаловать на Реген.
Мария опустилась в кресло у внешней стены.
От Марии пахло прелыми тряпками. Или сырой целлюлозой. Или грибами. Опятами. Библиотекой. И пылью, пыли было особенно много, я отвык от этого запаха. На Земле не осталось пыли, ей негде скапливаться, и она не успевает скапливаться.
А тут есть.
Ну да, синхронные физики не переносят роботов. Киберсистемы чужды синхроничности, кажется, в присутствии роботов феномен проявляет себя гораздо реже, именно поэтому в Институте Пространства робота не встретишь. Тут пыль. Прах, грибы и книгочерви.
Проспал четырнадцать часов. Я не помнил, когда вообще столько спал, может, и никогда.
– Чем занималась? – спросил я.
– Поспала… немного поспала. Потом заглянула в библиотеку.
– И как там?
– Плачевно. Грандиозно. Прекрасно. Пыльно.
Мария похлопала себя по плечам.
– Библиотека гораздо больше, чем я думала, – сказала Мария то ли озадаченно, то ли восхищенно. – Весьма затейливая архитектура, не исключено, что кто-то из учеников Шваба.
– Тут полы вроде косые, – указал я. – Покатые…
Я сел.
– Может, это и сам Шваб, – размышляла Мария. – Он любил делать такие полы… Но в библиотеке, кстати, ровные. Но неудивительно – на косых полках книги деформируются, библиотека любит порядок, а Шваб… Шваб был весьма эксцентричным человеком, даже по меркам нашего времени. Он организовал «Лигу вариативной неизбежности», ее участники каждый год на неделю выбирались в Арктику, жили под открытым небом и ждали, кого из них убьет метеоритом.
– И как?
– Однажды это почти случилось – метеорит упал рядом с помощником Шваба. Но не убил…
В номер без стука и прочего предупреждения вошел лысый человек. В сером костюме, в галстуке с тяжелой золотой булавкой.