Готовъ ждать и дольше, лишь бы прiшла.
Ей пришлось сунуть записку в рукав, едва успела дочитать. Позади раздались голоса задержавшихся в дортуаре Заревич, Малавиной и Голицыной.
Варя заторопилась вниз, чтобы с ними лишний раз не пересекаться. Она легко сбежала по лестнице и нагнала дожидавшихся у перил Шагаровых и Быстрову.
– Что в письме было, Варвара Николаевна? – Мариночка озорно прищурилась.
Варя вздрогнула и воззрилась на подругу.
– Что? – только и смогла вымолвить она.
Шагаровы переглянулись и засмеялись, а Марина весело подхватила Воронцову под руку и потянула к выходу в сад.
– Ну в письме от вашей маменьки, – напомнила Быстрова. – Вы сама не своя, как прочли.
– Думаете, мы не заметили? – вторила ей Наденька.
Они с Анной не отставали.
– Ах в письме, – Варя не смогла сдержать вздоха облегчения.
Послание в рукаве будто обжигало кожу. Из-за него матушкино письмо вовсе стёрлось из памяти, оттого вопросы подруг застали её врасплох.
– Ничего необычного, – заверила Воронцова, лихорадочно вспоминая, о чём вообще писала мама. – Обещается заглянуть к нам от скуки на днях. Пишет, папенька уехал по делам. А Роман из Москвы шлёт привет.
– Ах, Роман Николаевич, – Мариночка мечтательно вздохнула, закатив глаза. – Как он там, в этой шумной и недружелюбной Москве?
– С такими же, как он, офицерами несёт службу, а по выходным ходит по трактирам да навещает чужих сестричек и о нас вовсе не думает, – в словах Анны промелькнула тонкая умышленная насмешка.
– Злая ты, Аня, – Наденька легонько толкнула её локтем. – Может, ему подобное веселье однажды наскучит, и он остепенится. Наследник графа ведь. Должен остепениться.
Быстрова заглядывалась на старшего сына Воронцовых, но он видел в ней лишь подружку младшей сестры, как и в прочих смолянках. Варя встревать в вопросы симпатий братьев не стала бы ни за что. Тем более сейчас ей было не до того, но, чтобы чуть поддержать Мариночку с её переменчивыми симпатиями и отстоять честь брата, она возразила:
– Боюсь, Роману сейчас не до развлечений. Матушка пишет, у него под началом новая рота. Первые месяцы всегда самые сложные. Дисциплина не то, что у нас. Верно, mesdames?
– Ох, папенька много подобного нам рассказывал, – согласилась Анна.
Они с Надей переключили внимание на истории о своём уважаемом отце, капитане лейб-гвардии, и Варя немного перевела дух.
Ей хотелось снова заглянуть в записку, припрятанную за манжет. Всё в том послании настораживало. Во-первых, почерк не совпадал с почерком первой записки, которая была накорябана на обрывке объявления, да и чернила по качеству были намного лучше использованного ранее карандашного огрызка. Во-вторых, Яков, который прежде вовсе не пожелал представляться и назвался Петром при их первой встрече, подписался буквой «Я» (если это вообще от него). В-третьих, Яков знал от неё часы прогулок, к чему же было дожидаться целый день, да ещё и горничную втягивать? Странно всё это. Если только причина его прихода и вправду не важна жизненно.
Или это вовсе не Яков.
Варя тяжело сглотнула.
Они тем временем дошли до остальных одноклассниц, собравшихся тесной стайкой на лужайке.
– А давайте играть в прятки, покуда погода позволяет! – громко предложила Воронцова, а затем весело добавила: – Но чур место не менять, где спряталась, там и ожидай. И не в монастырском саду, а всё возле института. Иначе мы так до ночи искать друг друга станем.
Как она и предполагала, все поддержали затею. Даже Ирецкая отнеслась к игре на свежем воздухе благосклонно. Она подсела на лавку к вышедшей за компанию учительнице рукоделия и увлеклась беседой, пока её подопечные отдыхали.
Считалочкой выбрали водящую. Ей оказалась княжна Голицына. И пока она громко считала по-французски до ста, встав лицом к стене Смольного, прочие девушки с весёлым смехом рассыпались в разные стороны, точно горох.
Варя того и добивалась. Она попетляла по дорожкам, словно искала место получше вблизи, а затем углубилась в сад, где убедилась, что никто её не видит, и устремилась в ведущую к монастырю аллею. Там она перешла на быстрый шаг, оглядываясь то и дело, пока не свернула за остриженные кусты на тропинку поуже, где перевела дух.
Она направилась в сторону их с Яковом места встречи – к старой иве с поваленным деревом подле неё. Но так и не дошла. Едва она спустилась с холма на пустынную набережную, как заметила сидевшего на лавке мужчину.
Он был слишком далеко от ивы, но сидел так, чтобы видеть и часть дорожки вдоль берега, и ведущую к Смольному тропу, при этом его самого видно не было, покуда не спустишься в низину.
Это оказался не Яков.
Варя окинула его беглым взглядом и приняла за простого разнорабочего, коих в большом городе предостаточно: слишком уж поношенная одежда на нём, а картуз и вовсе такой сальный, что даже издали блестит.
Едва девушка показалась на тропинке, мужчина вскинул голову, и хмурое лицо его прояснилось. Варя остановилась, а он поднялся с места и пошёл к ней. Незнакомец оказался долговязым и крайне неприятным на лицо. Не только из-за неопрятной жёсткой щетины и рыбьих, водянисто-серых глаз, но из-за косого, неровного шрама, который тянулся от левого виска через всю щёку и заканчивался на губах.
Варя попятилась, готовая броситься бежать в любой миг. Но от испуга ноги вдруг сделались слабыми и чужими.
– Не бойтесь, барышня, – голос был хриплым. – Я вас не трону. Я от Яшки, потолковать пришёл. Про брошку-с.
Он разулыбался шире, обнажая прокуренные коричневатые зубы. Из-за шрама улыбка вышла безобразной. Но, как ни странно, именно эта жуткая улыбка привела Варю в чувства.
В голове молнией пронеслось: «Яков бы подобного человека к ней, нежной девице, ни за что не послал, это ловушка, нужно бежать».
И она приготовилась, подхватив юбки, ринуться вверх по тропинке так быстро, как только могла. Даже набрала в грудь воздуха, чтобы закричать. Но тут в руке незнакомца блеснул нож, длинный, с широким лезвием. Наподобие охотничьего. Солнце сверкнуло на кромке лезвия холодным, угрожающим бликом.
– Ни звука, – он продолжал нагло ухмыляться. Ловко крутанул в руке нож, от которого Варя теперь не смела оторвать взгляд. – Пикнешь – прирежу, как свинью. Дёрнешься – всё одно прирежу. Ежели жить хочешь, говори, куда брошь дела.
Глава 11
От страха язык тотчас сделался ватным. Ощущение чего-то нереального, неправдоподобного завладело рассудком, лишая возможности здраво оценить ситуацию. Варя не могла оторвать взгляда от лезвия, на кромке которого играл солнечный блик.
Она прекрасно понимала, что угодила прямиком в ловушку. Побежать – догонит. Заговорить его, чтобы потянуть время, покуда её не хватятся? Но на это может понадобиться целый час. Кроме того, её угораздило сказать, чтобы в монастырском саду не прятались, значит, и искать здесь станут в последнюю очередь. И как нарочно, поблизости ни души.
– Ну! – Подкарауливший её разбойник перекинул нож из правой руки в левую, а затем обратно так быстро, что Варя вздрогнула. – Где брошка, барышня? Скажи – и уйдёшь отсюда. А ещё лучше отдай.
Он наклонился вперёд и цыркнул слюной промеж зубами. Плевок улетел на тропинку.
Сердце в груди затрепетало, вторя возрастающей панике. Мечущийся в поисках спасения разум подсказал ей не очень надёжный, но всё-таки выход.
– Я… я, право, не понимаю,