Их повели на второй этаж и дальше по богатым коридорам, скрывавших под свей этой штукатуркой военное прошлое места. Словно конвой, перед ними показывал дорогу дворецкий, а две служанки бесшумно скользили следом. Углубившись в замок, мужчина жестом попросил их присесть на один из диванов, после чего скрылся за дверью.
Служанки стояли рядом, словно стражи, следящие, чтобы они никуда не убежали.
Странные девушки. Было в них что-то неуловимо хищное. Стояли, смотрели в пол перед собой и даже не шевелились. Чуйка Кондрата подсказывала, что сделай они глупость и служанки сломают обоих прежде, чем те успеют даже пискнуть. По факту, их одежда была лишь для отвода глаз, а на деле обе были теми ещё головорезками.
В отличие от Кондрата, который с интересом осматривался, Оттаберг, сидел, сгорбившись, и думая лишь о том, что сказать господам за дверью. Он буквально чувствовал, как петля на шее стягивается и боялся, что его не только отстранят, но между делом могу и привлечь к ответственности, выдав ему по самой высокой планке. Поскорее был уже наступила пенсия, и он смог бы выдохнуть спокойно…
— Судари, — дворецкий выглянул из-за двери. — Прошу за мной.
— Началось… — выдохнул Оттаберг, пытаясь скрыть дрожь в голосе, что ему удавалось очень даже неплохо.
Кондрата и Оттаберга провели через комнату в следующую, где их сейчас ждали. Большая комната, где гости, судя по всему, проводили интересные вечера. Рояль, множество книжных шкафов, кресла и диваны перед камином. Сейчас, правда три кресла были развёрнуты в сторону входа. В них восседали трое человек, одна женщина и двое мужчин, словно суд-тройка. Перед ними стояло два деревянных стула, и было понятно, для кого они предназначались.
Оттаберг остановился у самых дверей и поклонился. Кондрат последовал его примеру, после чего мужчина слева махнул рукой на стулья.
— Присаживайтесь.
Они заняли свои места и повисла гнетущая тишина.
Кондрат за это время успел рассмотреть присутствующих. Мужчина слева, у окна, скорее всего, и был тем самым Вёлтенбергом, судя по том, как он пригласил их сесть. Старше самого Кондрата лет на десять, уже на две трети поседевший с аккуратной бородкой и зачёсанными набок волосами. Его старость придавала ему солидности. Но мягкие черты лица не могли скрыть цепкий холодный взгляд хищника, который впился в них.
Посередине сидела женщина, скорее всего мать девушки. Ровесница Кондрата, изящная и утончённая, которую старость пока обходила всеми силами стороной. Её внешний вид будто говорил, что эта женщина всю жизнь жила среди высшего общества, чистоты и красоты. А ещё она была проще остальных присутствующих. Её лицо не скрывало эмоций, и на нём отчётливо виднелся гнев, который она всячески сдерживала.
Справа от неё мужчина, который был её мужем. Ещё старше Вёлтенберга, лет под семьдесят, уже лысеющий и округлый, но взгляд, как и у хозяина замка, внимательный, непроницаемый, казалось, замечающий любую детали. Он остановился на Кондрате, будто герцог пытался понять, что он из себя представляет.
— Мистер Оттаберг, это господин и госпожа Тонгастеры, родители девушки, на которую была совершенно нападение. И знаете, мы обеспокоены произошедшим, в особенности я. Что это получается, в городе, который вы призваны защищать и получаете за это деньги, теперь любой может хватать кого угодно и делать что захочет?
— Ваша Светлость…
— А что в следующий раз, позволите залезть в мой дом? Может, решите отдать мою жену?
— Нет, Ваша Светлость, я даже…
— Даже что? — склонил он голову.
— Никогда.
— Что никогда?
— Я бы никогда не позволил этому случиться, — негромко закончил Оттаберг.
— То есть этого вы бы никогда не допустили, а на остальных вам наплевать? — внезапно произнесла женщина.
— Нет, Ваша Све…
— Она шла по оживлённой улице! — подняла она голос. — И среди бело дня на глазах прохожих её просто похищают! Это вы называете охраной правопорядка⁈ То есть любой в вашем городе может делать что угодно⁈ Я отправила свою дочь сюда учиться, а потом узнаю, что она участвовала в перестрелке прямо в центре! И это вы называете безопасностью⁈ Да вы хоть что-то делаете⁈ Чем вы занимаетесь здесь⁈
Женщина разошлась очень долгой тирадой, которую можно было уложить в три слова. Вы ничего не делаете. И никто её не пытался остановить, давая выплеснуть свою злость. Вёлтенбергу явно было неприятно слышать про свой город подобные заявления, как «болото», «трущобы» и прочее, но он удержал лицо, не пытаясь прервать женщину и позволив ей выговориться.
И в этот момент Кондрат понял, зачем её привёл муж Тонгастер. Она была системой залпового огня, которая выжигала всю оборону перед тем, как к вопросу перейдёт её отец.
Скажет что-нибудь Вёлтенберг, например, и тут же подключается жена, которая просто давит своим напором. И ведь он ничего не может ответить — спорить с женщиной, когда речь касается её ребёнка, явно запятнать свою честь. А потом подключается её муж. Таким образом они просто не дают человеку защититься.
Система, как хороший-плохой полицейский, но только здесь плохой и ещё хуже.
Женщина не оставила манёвров для оправдания. Оттаберг молчал, что являлось признанием своей вины, хотя он попросту не мог вставить ни слова. И когда госпожа Тонгастер закончила, глубоко вздохнув, тот сидел белый, как побеленная стена.
— Ваше Све…
— То есть вы ещё и спорить со мной будете⁈ — тут же взвилась она.
Картина стара как мир, и понятна, как дважды два. Оттаберг всё правильно понял — Вёлтенберг привёл его сюда, чтобы свалить всю вину на него. Отдать на растерзание влиятельным людям, чтобы самому не попасть в непростую ситуацию. Грубо говоря, нашёл крайнего и пожертвовал им, чтобы самому оставаться чистеньким вместо того, чтобы защищать своих людей.
Насколько же он если не боялся, то не хотел с ними портить отношения, раз буквально прогнулся?
Женщина зло смерила Оттаберга взглядом, глядя на него, как на какую-то грязь, которая даже не стоит его внимания. Она выдохнула, будто выплеснула на него всё, что у неё только было, но далеко не факт, что скажи он хоть слово, она вновь не разойдётся. Оттаберг даже слово теперь боялся сказать.
Позволив сорвать всю злость на своём подчинённом, Вёлтенберг решил окончательно и показательно от него избавиться.
— Итак, мистер Оттаберг, учитывая всё произошедшее, я должен вам сообщить, что… — и