Панкрат Васильевич улёгся в постель, но сон больше не шёл. Подполковник лежал и слышал, как загремела на кухне горшками Феоктиста, как его ненаглядная Улюшка тихим голосом отдавала распоряжения Елизару и о чём-то спорила с Кати, как зашуршали тряпки, заплескалась вода — жена с дочерью принимались за уборку. С улицы послышался стук калитки — это пани Катаржина с Ясей направились в костёл на службу. Хорошо им — они у себя дома, в родных стенах, с садиком, где знакомо каждое деревце и каждый кустик. Поскорей бы получить полковника и выйти в отставку, как обещал Улюшке, осесть в Тополином и заняться хозяйством. А там и Кати внучатами бы порадовала. Панкрат Васильевич закрыл глаза, замечтался и незаметно уснул, да так крепко, что не услышал, как зазвонили колокола перед заутреней…
Глава 2
Бойня
После первого удара колокола вооружённые мятежники как будто оцепенели. Они столько ждали, так готовились к этому моменту и вот… теперь он настал. Время застыло, сжалось словно пружина, а потом, со вторым ударом колокола, рвануло с места и понеслось. Ян Килинский первым сбросил оцепенение. С несколькими большими отрядами он находился недалеко от казарм.
— Кто в Бога верует — бей москаля! — закричал сапожник, вскидывая руку с пистолетом. — До брони!
Его крик подхватили тысячи глоток:
— До брони! Бей москаля!
Этот клич пронёсся по всей Варшаве, и бойня началась. Толпы разъярённых поляков больше не прятались. Они помчались по улицам, вовлекая всё больше и больше людей, начали врываться в дома и церкви. Отряды во главе с Килинским хлынули к казармам. Ян возглавлял движение, и когда навстречу мятежникам выскочил первый офицер, что-то крича и на ходу доставая саблю, Килинский, не раздумывая, всадил в него пулю. Офицер упал навзничь, широко раскинув руки, на его груди быстро расплывалось тёмно-красное пятно. При виде крови первого убитого русского толпа возликовала. Яну больше не надо было вести её за собой — она превратилась в злобное бешеное чудовище, жаждущее крови. Затоптав труп несчастного, толпа разделилась — половина побежала ко входам в казармы, а вторая половина — к стоящей на плацу церкви.
Чтение Часов уже закончилось, началась литургия Василия Великого, когда с улицы донеслись выстрелы и крики.
— Что за шум? Буянит кто-то из наших, что ли? — Александр Авинов с удивлением взглянул на брата. Тот молча пожал плечами и прислушался.
Шум снаружи нарастал, солдаты крутили головами и шушукались, переглядываясь, певчие запнулись, но священник продолжал, как ни в чём не бывало, только повысил голос. Двое других клириков выглянули с удивлёнными лицами из-за Царских врат. Что-то происходило у входа, какое-то волнение, доносились невнятные возгласы и одиночные выстрелы. Шум приближался, крики были слышны совсем рядом, и вдруг разлетелось вдребезги одно из маленьких квадратных окошек, выбитое прикладом ружья. Из проёма грянули одновременно три выстрела. Стоявшие ближе всех к окну гренадеры вскрикнули и начали медленно валиться, но поддерживаемые плечами стоящих товарищей, безвольно обмякли на них.
— Что такое? — закричал священник. — Пальба в храме? Бога на вас нет!
Но тут зазвенели стёкла трёх остальных окошек церкви, и из них тоже прогремели выстрелы. Послышались стон и крики. Священник схватился рукой за плечо, по пальцам заструилась кровь.
— Нас бьют! — закричал Александр.
Но не только он. Все вокруг пришли в смятение, кричали, оглядывались, стараясь как можно скорее выбраться наружу. Стоявшие у правого клироса распахнули дверь и упали сражённые выстрелами в упор. Те, кто находился за ними, отшатнулись, но выдавленные напирающей сзади испуганной толпой, следующими попали под пули. Из окон также продолжалась пальба, и безоружные солдаты падали один за другим. В пороховом дыме, заполнившем помещение, громко стонали раненые, остальные почти не продвигались в давке, топтались на месте, толкая друг друга и не понимая, что происходит. От главного входа неслась беспрерывная пальба и крики. Всех, пытающихся выбраться наружу, расстреливали в упор.
— Нельзя туда! — Александр схватил Сергея за руку. — Перебьют как цыплят!
Пригибаясь, чтобы не попасть под пули, летящие из окон, братья двинулись к дальнему углу, спотыкаясь о трупы. Рядом упал тяжёлый подсвечник, свечи выпали и погасли под ногами топчущихся мужчин. Пальба продолжалась, на ступенях амвона, не шевелясь, лежал священник, двое других с певчими спрятались в алтаре за престолом, с ужасом взирая сквозь раскрытые Царские врата на происходящее.
— Сашка, что происходит? — Сергей пристально посмотрел на брата, когда они добрались до угла, в который не залетали пули. В серых глазах не было страха, только недоумение.
— Что-что? Не видишь, поляки напали, подлое племя. Подловили нас без оружия, трусливые мерзавцы.
Александр сплюнул под ноги. Вспомнив, что находится в церкви, на мгновение почувствовал неловкость, но потом махнул рукой — его плевок ничего не значит, крови здесь пролито уже немеряно, храм осквернён и превратился в место бойни. Тем временем стрельба затихала, многие поняли, что нельзя выходить наружу, и оставались в храме, заняв безопасные места. Возле Авиновых пристроилось около двух десятков солдат и два офицера — молодой капитан и пожилой майор. Капитан, как и Авиновы, быстро сориентировался и теперь отдавал команды растерявшимся солдатам, пытаясь мобилизовать их и вернуть бодрость духа.
— Всем оставаться на местах! От дверей и окон держаться подальше! Подкрепление уже близко! — Капитан встретился взглядом со старшим Авиновым и ободряюще улыбнулся: — Отставить панику!
— Да какая паника, — пробормотал Александр. — Мне бы сабельку хоть самую плохонькую в руку…
— Будет, будет тебе сабелька. Наши слышали выстрелы и должны прийти на помощь. — Капитан вытер пот со лба. — Знать бы, откуда только у этих столько оружия?
Тем временем Ян Килинский, находившийся среди тех, кто осаждал церковь, прикинул, что они слишком увлеклись