Точно не знаю, догадывался ли Дайчи об этом или нет, но он должен был подметить некоторые изменения, происходившие со мной. Во всяком случае, на это была надежда. Иначе, вопреки слабости, вопреки всему, та ярость, что росла внутри меня, могла вырваться наружу и все доступные мне запасы чакры послужат лишь одной цели – истреблению всего живого вокруг. А так как я нахожусь все-таки в поселении шиноби, пусть и многие из них сейчас на войне, вероятность того, что меня угомонят кунаем в сердце равно чуть ли не ста процентам.
Все остальное время я был предоставлен опять же самому себе – иначе говоря, просто валялся у себя в комнате, терпеливо пережидая слабость, а потом просто размышляя о всяком. Было очень жаль, что я не умел читать местные закорючки. При таком большом объеме свободного времени я мог бы прочитать не одну книжку, раздобыть которые можно было в самом корпусе. Учить же меня было некому – система, в которую я был помещен, не предполагала близких друзей, что стали бы возиться со мной. Пока не предполагала. Спустя некоторое время наверняка это станет возможно, и я смогу этим воспользоваться. А пока пришлось валяться на кровати и от скуки разрабатывать руки, складывая печати. Какая-никакая, но тренировка, которая, возможно, поможет мне в будущем освоить ниндзюцу. Отрабатывал обе вариации – и одноручную систему, которой меня натаскивали в Корне, и двуручную, которой попытались научить после того, как поняли, что первая система не работает. Время от времени пытался направить чакру, дабы получить какую-то из дзюцу, которые когда-то у меня не получились. Прогресса как не было, так и нет, но все же с каждой попыткой появлялось некоторое едва ощутимое понимание того, почему ничего не работает. Полагаю, рано или поздно, при наличии свободного времени на тренировки и кропотливой работы, наверняка я смогу воспроизвести нужные техники. Пока же все это служило лишь как средство тренировок, которое развивало руки, и давало пищу для размышлений.
Другим важным видом деятельности, которой я собирался заняться, оказавшись где-нибудь вне печатей, что раньше меня окружали (база Корня и тюрьмы, в которых меня раньше содержали), было поглощение природной энергии – попытка установить полноценный контакт. Увы, но стоило признать, что печати тут явно не причем. Меня все также преследовали неудачи, выражавшиеся в невыносимой боли. Я пытался не один раз, и не только в своей комнате, но и как-то просто после приема пищи выбравшись на свежий воздух и разложившись под раскидистым деревом. Понимаю, что это было опасно, особенно учитывая наблюдение за мной (присутствие взгляда со стороны вне стен всегда сопровождало меня), но мне хотелось добиться полной чистоты эксперимента, ведь точно знать, вшито ли что-то в стены корпуса я не мог. Увы, но ничего нового это мне не дало. Океан все также оставался недоступным, я бы даже сказал враждебным ко мне, опасным для моей нынешней сути. Каждая неудача вгоняла меня в состояние, близкое к депрессии, ведь просто взять и отказаться от старого себя крайне трудно. Возможно, но трудно….
Разговаривать с Дайчи стало несколько сложнее, чем раньше. Если раньше исследователь активно делился со всем, что касалось его исследования, создавая отличную видимость моей сопричастности к проекту, то теперь от былой общительности изрядную долю словно вырезали. Количество тем уменьшилось, равно как и позволения получить некоторые подробности. После старых впечатлений такие изменения вызывали не самую приятную реакцию у меня, но я особо не переживал по этому поводу, предпочитая делать выводы из того, что видел. Умозаключений хватало.
Судя по всему, война вынудила руководство деревни все же разрешить ученому провести исследования на более высоком уровне. С испытаниями и экспериментами на живых существах. И, кажется, эксперименты эти дали неплохие результаты, раз им понадобился банк моей крови. Дайчи с его «прорыв близок» скорее даже преуменьшал уровень достигнутого прогресса. Вполне возможно, что прорыв уже сделан и разработан нужный метод использования моей крови, которая не убивала бы людей после вливания ее в них из-за крайне опасной концентрации в ней йокай. Отфильтровали ли ее, или сделали на ее основе какой-то препарат, ослабив негативный эффект добавками – не важно. Важно то, что результат есть и сейчас эти результаты будет использоваться для вполне конкретной цели – помощи раненым на поле боя. Еще одним важным элементом следовало отметить то, что мое присутствие рядом с испытуемыми, видимо, не требуется и кровь работает сама. Выразить к этому отношение было сложно – с одной стороны, ну и ладно, не будет нужды мне находиться рядом с сотнями раненых, видя их страдания, кровь и прочее нелицеприятное зрелище. С другой же, это уменьшало мое влияние на людей, которым помогла моя кровь. Они не увидят моего лица, не будут знать, что спасло их и кто является источником их «эликсира жизни». Что было не лучшим при варианте, где я остался бы жить в Конохе.
Впрочем, и загадывать было рановато. За такой короткий срок испытания не могли быть завершены. Я был готов поверить в то, что сейчас Дайчи получил лишь первые, пусть и весьма многообещающие результаты, и высшее руководство решило воспользоваться ими в условиях военного времени. Это было логично. То, что есть, было уже бесценно на войне. Сокращение количества потерь, сокращение