Мода на все русское постепенно приедалась, как и всякая мода, да и сама Ася изменилась, уже не блистала прежним молодым задором. Неизменными слушателями русской певицы во Франции остались небогатые эмигранты, поэтому ее нынешние доходы не шли ни в какое сравнение с московскими и питерскими гонорарами. А жизнь в Париже во все времена была дорогой, очень дорогой, и концертные платья стоили больших денег.
После долгих поисков супруги остановили свой выбор на доме в местечке Озуар-ла-Феррьер. Дом был сложен из того же серого известняка, но имел большие светлые окна с симпатичными белыми ставнями, а главное, к дому прилегал довольно большой запущенный сад, в дальнем углу которого росла сосна, а перед окнами стояли три березки. Дом требовал ремонта, зато продавался со всей обстановкой и утварью: шторами, светильниками, посудой, коврами – заселяйся и живи. Мебель была весьма потертая, но хотя бы первое время можно было не тратиться на новую.
Ася занялась обустройством дома и начала со штор: заменила цветастые занавески на окнах на бархатные портьеры любимого золотистого цвета. Таким же бархатом обила кресло и диван. Развесила на стенах свои увеличенные фотографии в концертных костюмах, портреты Шаляпина и Собинова, а также любимую семейную фотографию с мужем. Снимок был сделан в Ницце на фоне моря: он нежно ее целует, а она кокетливо подняла ножку, подставляя щечку. Все фотопортреты были оправлены в резные золоченые багеты. Их роскошный вид скрывал непритязательность выцветших обоев.
С таким же рвением Ася занялась садом: расчистила и выложила красным кирпичом дорожки, посадила у окна спальни куст сирени, у крыльца чубушник, а вдоль забора высадила тонкие березовые прутики. В будущем они должны были превратить участок в березовую рощу. Она планировала, где пристроят веранду, а где поставят беседку. Эти мечты примиряли ее с действительностью.
Ася увлеклась обустройством и декорированием своего нового дома, а Максим Игнатьевич радовался, что жена поглощена приятными хлопотами и больше не плачет, не тоскует. Но он ошибался, на нее по-прежнему временами накатывала тоска, просто она старалась не показывать этого, не огорчать мужа. Оставшись в доме одна, Ася окидывала печальным взглядом результаты своих усилий и понимала, что русского духа в этих стенах так и нет. Россия – это ведь не только березки, это запахи, звуки, сама атмосфера, что-то такое неуловимое, родное, чего нет и не может быть в чужом краю.
Чтобы расплачиваться с банком, надо было зарабатывать деньги самой, рассчитывать на скромное жалование мужа в РОВС не приходилось. Ася поделилась своей озабоченностью с другом Федюшей. А с кем еще? Кто ее поймет так, как он? Шаляпин и сам работал очень много, чтобы купить дом для своей огромной семьи. Его одолевали те же проблемы. Федор Иванович предложил Асе совместные гастроли в Америке, куда его приглашал старинный друг Рахманинов. Ася понимала, что эти гастроли могут значительно поправить их материальное положение, но очень боялась путешествия на пароходе. Живы в памяти два шторма, пережитых в Черном море, мучительная морская болезнь. А тут десять дней в океане! Шаляпин убеждал ее, что плавание на катере контрабандистов и на военном миноносце сильно отличается от путешествия на комфортабельном океанском пароходе. Соколовский его поддержал. И Ася решилась.
Федор Иванович оказался прав, плавание стало приятным приключением и отдыхом: свежий морской бриз, удобные шезлонги на палубах, сверкающие в солнечных лучах гладкие спины дельфинов, крики чаек, сопровождающих пароход, отличный ресторан, каюта первого класса. Океанскому пароходу не страшны волны, поэтому морская болезнь путешественников не мучила. Сходя с парохода на нью-йоркский берег, супруги жалели, что путешествие закончилось так быстро.
В отеле Ася встретилась с Сергеем Васильевичем Рахманиновым, таким же гениальным музыкантом, как и друг Шаляпин. Стоило Рахманинову послушать пение Бартошевской, как он понял и оценил ее талант. Особенно взволновали Сергея Васильевича народные песни, коих он и не слышал раньше. Он даже написал аранжировку для трех из них и предложил аккомпанировать певице на концертах. Бартошевскую в Америке знали мало, но имена Рахманинова и Шаляпина на афишах гарантировали полные сборы. Они колесили по Америке, давая концерты в разных городах, на разных сценах. Пели в основном в клубах, ресторанах, известные концертные залы русских эмигрантов не приглашали. В этих поездках вся компания сдружилась. И даже спорить им было интересно и весело. В домашней студии Сергея Васильевича записали сольную пластинку певицы: русские народные песни в аранжировке и под аккомпанемент Рахманинова.
В Филадельфии Максим Игнатьевич заинтересовался промышленной выставкой, поддержала его только Ася. В свободный день они вдвоем отправились поглазеть на технические новинки. В одном из павильонов генерала неожиданно окликнули:
– Соколовский, ты ли? Какими судьбами? Вот так встреча!
К супругам сквозь толпу пробился невысокий господин в щегольском костюме.
– Ба, Гуревич! Не ожидал… Ты как здесь? – удивился и обрадовался Максим Игнатьевич.
– Я здесь как сотрудник Амторга, представляю новую Советскую Россию. А ты какими судьбами?
– А я… мы на гастролях. Позволь тебя познакомить с моей женой, Анастасией Трофимовной Бартошевской. А это мой сотоварищ по кадетскому корпусу Вениамин… Гуревич. Извини, отчества не знаю, не пользовались мы в юности отчествами.
– Да и неважно, не надо никакого отчества. Так твоя жена и есть та самая певица, на чьи концерты мы пытались, но не могли попасть? Вот удивил!
Гуревич галантно поклонился и поцеловал даме ручку.
– Да что же мы стоим здесь, в толпе? – воскликнул он. – Давайте где-нибудь посидим, поговорим. Нам есть что рассказать друг другу. Такая приятная встреча! Я видел неподалеку ресторан, надеюсь, там приличная кухня. Позвольте пригласить вас на обед.
Вскоре они втроем расположились за столиком ресторана средней руки.
– Так ты теперь советский гражданин? Работаешь в их организации? Какими судьбами? Ведь ты дворянин, мы вместе сражались в Русской армии в Европе, – продолжил разговор Соколовский, листая меню.
– Да, представь себе. После ранения лежал в госпитале, потом приехал к родителям, там и застала революция. Надо было зарабатывать на жизнь, заботиться о родителях, вот и пошел служить по торговому ведомству. В России после всех известных событий осталось не так много образованных людей, поэтому карьеру сделал быстро. Недавно назначен в Наркомторг СССР. И