— Тихо-тихо-тихо! Увидят же! — Зашептала торопливо Света.
— Да кто увидит⁈ Вся застава в нарядах! А кто не в нарядах, так на конюшне горбатится!
Он попытался снова поцеловать Свету, но та отстранилась, выпуталась из объятий танкиста.
— Светка, ты чего?.. — Недоуменно поднял брови Сергей.
— Слушай, Сережа… тут такое дело…
— Какое?
— В общем… В общем, Пуганьков, видать, стал о чем-то догадываться. Надо нам с тобой свидания наши прекратить.
— Как это… Прекратить? — Нахмурился Симонов.
— Так это. На время.
— Да плюнь ты на этого Пуганькова! Плюнь, разведись, и дело с концом! Мне служить осталось чуть-чуть совсем! Дембельнусь — махнем вместе на Алтай, домой ко мне! Я тебе, как обещал, Байкал покажу!
— Погоди ты… Байкал никуда не уплывет… — Отступила на шаг Света, — Ты же знаешь, нельзя мне, что б люди чего болтали… Я девушка уважаемая и…
— А плевать мне, что люди болтают…
Симонов снова попытался заключить Свету в объятья, но та ловко ускользнула, защитилась от танкиста тазиком.
— Прекращай, Сергей, — посерьезнела она, — прекращай, тебе говорят!
— Играешься со мной? — Разулыбался он снова, — я люблю, когда ты играешься…
Симонов пошел к ней, но Света чуть не взвизгнула:
— Сергей! Хватит! Хватит, говорю! Ни то закричу!
Симонов, удивленно замер, по-дурацки заморгал.
— Светка, да че на тебя нашло?
— Все! Все, Сережа. Поигрались и хватит, — отрезала она, — говорю же, муж у меня что-то там себе думает. Далеко зашли наши шалости.
— Светка… Так я ж тебя это… Люблю…
Ожесточившееся лицо Светы смягчилось.
— Глупышка ты, Сережа. Ну какая любовь? Сам подумай? Я с юга, ты с Сибири. У меня муж, офицер, а ты кто? Какой у нас был разговор, после первого нашего с тобой свидания?
— Какой? — Раскрыл рот Симонов.
— Что все это не всерьез. Вот какой. Подружили и хватит.
Симонов помрачнел.
— Подружили, значит… Все на Шамабаде знают, что Пуганьков — олень последний. Что ты его не боишься…
Тон танкиста похолодел, и Света даже испугалась.
— Признавайся, Светка, — разозлился Симонов, — ты себе нового «дружка» нашла? На Ваську Уткина положила глаз?
— Что ты несешь, Сережа? — Чувствуя, как страх стискивает горло, проговорила Света.
— Я видел, как ты его щупала. Как глазки ему строила…
Танкист пошел на Свету, и та попятилась, но чуть не запуталась в дровах, валявшихся под дровником, и едва удержала равновесие.
— Новый у тебя друг, да?
— Сережа… Я закричу… Сейчас закричи…
Она уперлась попой в шершавые дрова, потом прижалась к ним спиной, защищаясь тазиком. Симонов не останавливался.
— Мозги мне компостировала… Сука…
— Закричу…
Симонов дернулся, и ей показалось, что танкист ее сейчас ударит. Света съежилась, зажмурила глаза. Когда открыла, увидела лицо Сергея совсем рядом со своим. Он зажал ее у бани.
— Городская, а деревенские рожи нравятся, да? — Сказал он мрачно.
— Н-ненадо, Сергей… Я закричу… Сделаешь мне что-нибудь, и Миша тебя застрелит.
Симонов гневно выдохнул. Отступил.
— Застрелит. Тряпка эта? — Он поджал губы. — Ну, Светка… Зря ты со мной играла во все эти игрушки… Завтра вся застава узнает…
— Если узнает, тебя первого же с позором в какую-нибудь глушь переведут, — осмелела Света.
Симонов замолчал, уставившись ей в глаза. Молчал он долго. Потом проговорил:
— Нашла себе новенького ухажера, да? Я надоел? Или разонравился, когда меня Селихов, падлюка такая, опозорил на футболе?
Света не ответила.
— Ну ладно… — Выдохнул он. — Ладно-ладно. Ты у меня еще попляшешь, сука гулящая.
С этими словами танкист плюнул, обернулся и торопливо пошел прочь, к складу.
Света облегченно обмякла. Уронила тазик себе под ноги.
— Давно из-за меня мальчишки не дрались, — проговорила она, тяжело дыша.
* * *
Вечером после отбоя, я, как и обещал Уткину, пошел к ленинской комнате. Васю я в последний раз видел за ужином. Потом он помогал Гии на кухне, ведь Таран не спешил в первый же день наваливать на Уткина тяжелую работу.
Теперь пришло время мне с ним поговорить.
Топая по темному коридору заставы, я услышал впереди какое-то копошение. Там, в самом конце, замаячили тени. Потом зазвучали приглушенные голоса:
— Ты че, боров, лезешь, куда не просят?
— Кто первый кинется, — мычал в ответ низким своим баском Уткин, — заломаю…
Я ускорил шаг. Тени, явно заметив меня, вдруг переполошились. Отпрянули по разные стены коридора.
Когда я приблизился, увидел в полутьме Уткина, сжимающего кулаки. У противоположной стены стояли четверо танкистов.
— Селихов? — Прозвучал вдруг тихий голос Симонова, — явился, не запылился. Ты, что ли, в каждую бочку затычка?
— Разошлись. Быстро, — приказал я строго.
Танкисты стояли неподвижно. В темноте мне сложно было рассмотреть их лица. Симонов, которого я узнал по голосу, выступил вперед.
— Чего это ты раскомандовался? Я по званию старший.
— Бери в охапку свой экипаж, и выметайтесь отсюда.
Симонов шагнул ко мне. Танкисты напряглись. Вася, с необычной для его комплекции быстротой метнулся ко мне, встал рядом. От его резкого движения танкисты аж вздрогнули.
— Кто Сашу тронет, все кости пересчитаю, — низким, немного гортанным голосом проговорил Уткин.
— Двое против одного? — Хмыкнул Симонов. — Расклад не в вашу пользу.
Потом Сергей глянул на меня. Его глаза блеснули в темноте.
— Один на один мы с тобой уже выходили. Теперь попробуем в командном зачете.
— Ох и короткая же у тебя память, Сережа, — сказал я, глядя на него исподлобья. — Забыл уже, чем тогда дело кончилось? Видать, пара напомнить.
Глава 9
— Напомнить… — прошипел Сергей, — ну, напомни…
С этими словами Симонов пошел на меня.
Я даже не пошевелился. Внешне совершенно спокойный, я, тем не менее, был начеку. Оставался готовым в любой момент среагировать на выпад танкиста, каким бы этот выпад ни был.
Уткин же, поднял свои тяжелые кулаки так, будто бы собирался боксировать.
Все закончилось неожиданным для меня образом.
— Тихо ты! — Вдруг схватил Симонова один из танкистов.
— Чего⁈ — Опешил Сергей и повел плечом, стараясь сбросить руки товарища, — ты че творишь⁈
Внезапно и второй танкист подступил к старшему сержанту с