– Нет, конечно, он в командировке, – резко ответила Белла, и тут же пожалела. Лучше было сделать вид, что не слышала, подойти к детям.
Лицо Баранихи расплылось улыбкой восторженного предвкушения.
– А вот и нет! Он в Москве!
– Что за бред! Откуда Вы вообще можете знать, где мой муж?
– Я! Лично! Сама! Его! Вчера! Видела! – с придыханием выпалила сплетница, впиваясь взглядом в лицо жертвы.
– Мало ли что вам померещилось, я и слушать вас не хочу! – Белла резко встала и собиралась увести детей куда-нибудь подальше от этой противной Баранихи.
– Да, видела! Гуляет от тебя муженек! Только прикидывается паинькой. Подарочки, цветочки, прогулки под ручку, – всё для отвода глаз. Козёл он, как и мой Баранов!
– Это – ваши проблемы! А мне голову дурить не надо! Нина, Лиза, пойдёмте быстрее, я вам сейчас куплю сок и мороженое. Кто вперёд до киоска добежит?
– Ула! – закричала Лиза, но, подбегая к матери, споткнулась и рассыпала игрушки из ведёрка.
Белла махнула ей рукой, чтобы догоняла сестрёнку, а сама, сжав зубы, принялась собирать совочки-лопатки, а злобно-торжествующая соседка подошла вплотную и торопливо выкладывала подробности:
– Встретила твоего возле «Елисеевского», он грузил сумки с продуктами в машину. И чего там только не было: коньяк, икра, колбаска дорогая, конфеты в коробках. Увидел меня – аж вздрогнул, сразу сделал вид, что не узнал, запрыгнул в машину – и уехал. А машина – его, синий «мерседес», и номер – его. Ясно – к бабе он поехал! Я специально караулила вчера на лестнице, он домой не явился.
– Вот и нечего тебе нос задирать, перед соседями гордиться, что у тебя – такой муж!
У Беллы в глазах потемнело, не помня себя от ярости, она схватила сплетницу за горло. В голосе её появились низкие ноты, как у её бабки-цыганки.
– Заткнись, ты, слышишь! Разоралась на всю Ивановскую! Я со своим мужем сама разберусь, мало не покажется. Но если ты наврала – убью, закопаю, и милиция не найдет.
Враз посеревшая Бараниха беззвучно открывала рот, но не решалась перечить этой, всегда спокойной и вежливой женщине. Белла еще секунду молча глядела на неё исподлобья грозным взглядом, глаза её потемнели почти до черноты. Потом резко разжала руки, брезгливо отряхнула их, и медленно, неторопливо пошла к детям. Они приплясывая от нетерпения, ждали мать у киоска, но увидев её лицо, присмирели и безропотно дали увести себя домой.
– Господи, как же я с вами доберусь до этого проклятого дома! – Белла в изнеможении прислонилась к какому-то забору. Лизонька на её плече опять задремала и совсем обмякла, Ниночка, которую она вела за ручку, плелась еле-еле. Всем троим было жарко в нарядных шелковых сарафанах. Красивые шляпки из соломки сбились набок, волосы растрепались.
Белла верила и не верила рассказу соседки. Что-то недоговаривал, скрывал от неё любящий муж. Даже не частые командировки беспокоили её. Это было понятно. Когда работа на Мосфильме стала прерываться длительными отпусками за свой счет, Арсения выручил небольшой бизнес – торговля подшипниками. А здесь, как известно, «волка ноги кормят». Вот он и мотался по разным городам.
Беллу больше тревожила эта странная дача, на которой она за 3 года прожила от силы месяц. То там попросился отдохнуть старый друг Арсения Семён Харитонов. Друга можно пустить пожить, но не в ущерб же детям и жене! А ещё там всё время что-то переделывается, строится, потом обрушивается – и снова бесконечный ремонт. И нельзя даже заикнуться, чтобы самой проследить за строителями пока Арсений в отъезде. «Нет, дорогая, это не женское дело: воевать с грубыми неотесанными работягами. Они тебя и слушать не станут, нахалтурят – а мне потом придётся кого-то звать переделывать». Вместо недорогого отдыха на своей даче Арсений то возил её в Крым, то отправлял в подмосковный Зеленоград по путёвке «Мать и дитя».
Но сегодня она узнает правду любой ценой! Если он с продуктам погрузился в машину – конечно, на дачу поехал, больше некуда. Кроме зелени с огорода, да молока, здесь негде было купить продукты. Но что она там застанет? С кем её муж проводит время? Стоит ли везти туда детей? Наверное, не стоит. Но куда же их девать?
В самый полуденный зной на пыльной деревенской улице не было ни души, только впереди у колонки толпились несколько мальчишек с банками и ведёрками. Они с визгом гонялись друг за другом и обливались. Белла захотела освежиться прохладной водой. Она кое-как растормошила Лизу, опустила её на землю и повела к колонке. Мальчишки расступились, дали им пройти. И вдруг, едва они повернулись спиной, кто-то плеснул на девочек водой из ведра. Обе заревели в голос, Лиза, не устояв на ножках, шлепнулась прямо в грязь. Белла оглянулась, но сорванцы припустили бежать, только пятки засверкали.
И тут открылась калитка у последнего домика перед мостом, и женщина в цветастом платье и белой косыночке побежала к ним, ругаясь на ходу: «Вот, хулиганы! Вы кого обливать вздумали! Таких маленьких напугали – за что?» Белла узнала Дашу, очень славную женщину, немногим старше неё, у которой они брали молоко, когда жили на даче. Молоко продавала не только Даша, но Белла доверяла только ей. Достаточно было взглянуть на Дашин домик с сиренью в палисаднике и аккуратным двориком, на неё саму в белоснежном платочке и фартуке без единого пятнышка, на сверкающий чистотой подойник, накрытый белоснежной марлей. Другие хозяйки и рядом с ней не стояли, никогда бы Белла не стала пить парное молоко, которое они надоили, тем более – давать детям.
Узнав Беллу, Даша так и ахнула! «Пойдёмте ко мне, надо же их обсушить, переодеть». Лиза и Нина продолжали плакать, под эту «музыку» они и вошли в дом. Белла достала из сумки сухие трусики и маечки, в четыре руки они с Дашей принялись раздевать девочек. «Да как же вы одни, с электрички, с такими крохами!» Белле пришлось изворачиваться. «Арсений повез шкаф, разобранный, в машине, а после хотел за нами вернуться. И вдруг позвонил, что колесо сломалось, он заехал за новым. А мы хотели побыстрей на дачу выбраться. А теперь я не знаю, он уже там или нет, ключи-то у него. Так может, я схожу быстро, посмотрю? А если он приехал, то мы вдвоем придем за девочками». Успокоившись в прохладе деревенского дома, девочки с полотенцами на головах, жадно пили молоко из кружечек, глазки обеих слипались. «Конечно, Белла, оставляйте девочек. Они устали, жара, а тут ещё до мостика спускаться, а потом