Воспитатель послал импульс разрыва связи с еще пятью «детьми», и почувствовал, как особь вновь начала двигаться. Но в этот раз он ощущал, как зов балансирует на грани срыва. Нужно больше свободных зон.
Еще дважды зов начинал непостижимым для него образом слабеть. Мозг захваченного объекта, по всей видимости, находил какие-то скрытые резервы, продолжая сопротивляться. Пришлось еще два раза отказываться от старых «детей». По одному за раз. Но ничего, эти потери он переживет без проблем. Он сможет восполнить их целиком. Он уже их восполнил.
Теперь зов был стабилен, и лакомая цель находилась полностью под его контролем. Она двигалась к нему напрямик, по кратчайшему расстоянию. Еще каких-то пару сотен метров – и он сможет наконец-то наесться сполна.
Воспитатель терпеливо ждал. Единожды в поле его ментального зрения попали два симбионта, самец и самка. Видимо, отложили здесь яйца, и теперь, почувствовав приближение Воспитателя, спасают часть кладки.
Цель вышла к нему и сейчас стояла в нескольких метрах. Он отчетливо ощущал ее. Его перестроенная половая система послала в кровь выброс гормонов, активизируя процесс размножения. Как только новое «дитя» подойдет к нему, оно будет обсеменено в процессе продолжительного телесного контакта. Бактерии-паразиты проникнут в организм особи, начав незамедлительную трансформацию, чтобы в дальнейшем получить шанс развиться в нового Воспитателя. Пока что из всех его «детей» ни один не смог войти в стадию взросления. Никто не смог сравниться с ним в силе. Шестеро из первых пятнадцати смогли дать потомство с измененной структурой тела, и через два десятка лет каждый из них был способен стать новой самостоятельной особью. Но никто не успел. Не смогли стать сильнее его. Он убил их всех. По очереди, когда начинал чувствовать, что теряет контроль над взрослеющими организмами.
Он вновь ощутил ослабление зова.
Воспитатель открыл рот. Беззвучное шипение, изданное полностью атрофированным речевым аппаратом, выдало максимальную степень тревоги, злости и раздражения. Она должна принадлежать ему! Всего несколько метров, прикосновение, и затем сладкие минуты их тесной связи.
Воспитатель освободил оставшиеся зоны мозга от всех старых «детей», и особь, преодолев оставшиеся метры, коснулась его рукой…
Наташа с трудом открыла глаза. В вернувшееся сознание моментально ворвалось чувство огромной усталости и тупой боли. Все тело нещадно ломило. Каждая клетка буквально стонала, взывая к своей носительнице.
Пить…
Казалось, сама мысль, возникшая в голове, была высушена до максимально возможного предела и теперь скользила наждачной бумагой между извилинами, так же, как опухший язык теркой ворочался в пересушенной ротовой полости.
Наташа попыталась пошевелиться и только сейчас поняла, насколько окоченело ее тело, пролежав на голых камнях в ночном холоде… А, собственно, сколько она пролежала?
Все потом. Все это не важно. Сейчас ей нужна только вода.
Девушка, застонав, приподнялась на одеревеневших, трясущихся от слабости руках. К счастью, она была на берегу и вода была рядом. Всего несколько метров отделяли ее от этой живительной субстанции. Нужно только доползти. Нужно найти в себе силы.
Она буквально на физическом уровне ощущала, насколько сгустилась ее кровь, вобрав в себя всю влагу из окружающих ее иссушенных тканей.
Пить…
На преодоление ничтожно малого расстояния ушло несколько минут. Николаевой пришлось тащить обессиленное тело на руках. Ноги болели. Одно из колен сильно распухло и причиняло дикую боль, когда девушка протаскивала его по камням.
Изодранные кисти коснулись воды, но Наташа заставила себя сделать еще несколько отчаянных рывков, ставших неимоверно тяжелыми от физически ощутимой близости цели. Заставила, преодолела и позволила, наконец, телу упасть так, чтобы голова оказалась на мелководье.
Она долго пила, отфыркивая попадающую в нос грязную воду. Сперва жадно, затем уже через силу, не имея воли заставить себя остановиться и перестать безумно поглощать ресурс, который еще пять минут назад практически полностью отсутствовал в ее теле.
Наконец Наташа перевернулась на бок, с отвращением чувствуя, насколько переполнен и раздут ее желудок, непроизвольно исторгающий излишки жадно проглоченной воды. Девушка вытерла лицо рукой, смахивая налипший песок, водоросли и мелкие пустые ракушки.
Теперь она вновь будет жить.
Наташа закрыла глаза.
Когда она открыла их вновь, было светло. Уже или еще… Тело продолжало ныть и болеть, но голова прояснилась. Даже появились силы для того, чтобы начать двигаться.
Стараясь побороть крупную мышечную дрожь, начавшую колотить все ее тело, Наташа поднялась на ноги. Как же холодно… Взгляд скользнул по изодранному, грязному костюму. Надо срочно менять. Будучи целым, он отлично сохраняет тепло.
Николаева подняла голову и огляделась. Судя по положению солнца, время близилось к вечеру. Стало быть, она провалялась тут всю ночь и весь день.
И тут она вспомнила. Вспомнила все, что смогла увидеть и понять после прикосновения к Воспитателю. Вспомнила, как она ползла к нему на коленях.
Наташа бросила взгляд на реку. Что было бы, если бы она лишилась сил еще на том берегу? Она все равно ползла бы прямо через реку? До тех пор, пока не захлебнулась?
– Ах ты, сука…
Николаева повернулась к лежащему возле камня Воспитателю. Подошла к нему, в бешенстве пнув мертвое тельце «ребенка».
Паразит лежал на камнях в позе эмбриона, повернув к девушке обезображенное лицо с большими черными глазами, и периодически моргал.
Наташа несколько секунд молча смотрела на это жалкое существо, после чего со всей силы наступила ногой на его оказавшуюся на удивление мягкой голову.
Разбитая дорога однообразно тянулась вперед. Сменяли друг друга пересекающие ее трещины, выбоины и небольшие провалы. То здесь то там по бокам виднелся зеленоватый призрачный свет пятен симбиоза, которые начинались в траве и постепенно захватывали старое потрескавшееся асфальтовое покрытие.
Матильда была где-то рядом. Симбионт бесшумно рысил взад-вперед, временами убегая в сторону, и Наташа постоянно принимала полные счастья образы. На протяжении вот уже двенадцати дней после встречи с Воспитателем самка не оставляла ее одну более чем на десять минут. В первые два дня Матильда вообще не отходила от Наташи, ведя себя как верный сторожевой