– Мать обо всем знала. Знала и молчала.
– Возможно, он ее шантажировал, вынуждал держать все в тайне. В конце концов, ты фактически была у него в руках. И тебе очень повезло, что ты после выпуска смогла уехать.
– Да, ты прав, – согласилась Вера. – У тебя все готово для того, чтобы открыть тот подвал?
– Разве что осталось захватить запасные штаны …
Они оба рассмеялись.
– Да, я возьму с собой монтировку и фонарики, – сказал Леша, – а еще захвачу штатив, чтобы снимать на камеру все, что мы там увидим. Это уже для полиции.
– Мне страшно, – сказала Вера.
– Мне тоже, если признаться. Только прошу, не иди туда без меня. Ни в этот раз. Я утром снова еду за товаром, но после работы сразу за тобой.
Когда Вера провожала Алексея, она сняла ключи с ключницы, чтобы закрыть за ним дверь.
– Леш, – сказала она, – как думаешь, что это за ключ? Он с самого начала висел на связке, но ни к чему не подходит. Сперва я думала, что это ключ от почтового ящика, но это не так, к тому же ящик лишь прикрыт, и им никто давно не пользовался.
– Похожий ключ у меня был, когда из-за работы приходилось заводить абонентский ящик на почте. Простая формальность, поэтому при первой возможности я отказался от него. Сходи на почту, может быть, у твоей матери есть такой. Вернее, был…
– Наверняка просрочен… – сказала Вера. – Ладно, утром схожу. Спасибо.
– Обещай, что в приют без меня не пойдешь, – попросил ее Алексей.
– Обещаю…
Вера поняла, что нарушила данное обещание не ходить в приют, когда очутилась в одном из классов. В арочные окна, через которые яркое солнце некогда освещало покои живущих здесь именитых персон, сейчас едва пробивались редкие лучики, пытающиеся вырваться из-за туч на волю.
Класс был пуст. Вера прошла между рядами парт, дошла до того места, где сидела в выпускном классе и села за парту. С кем она сидела здесь? Кажется, с Наташкой… Ее еще на каникулы забирала домой тетка с мужем, как и многих других детей, у которых имелись хоть какие-то родственники.
Но сейчас Наташи не было. Никого не было. Вера сидела одна. Вдруг ее внимание привлекла выцветшая ученическая доска. На ней стали появляться буквы, словно кто-то невидимый писал на доске мелом.
– «Привет, Вера», – медленно прочла Вера то, что мгновение назад появилось на коричневом покрытии.
Она взяла мел и написала ниже: «Привет». Ответ не заставил себя долго ждать, буквы стремительно прописывались невидимой рукой старательным детским почерком: «Я рада тебя снова видеть. Я соскучилась». «Кто ты?» – написала в ответ Вера и стала вслух читать быстро появляющиеся слова на доске, что писались тем самым почерком, каким учат детей выводить слова в начальных классах:
– «Меня зовут Олеся. Я наблюдала за тобой с самого первого дня твоего появления в приюте. И я очень расстроилась, когда ты ушла отсюда. За это время, что тебя не было, я почти ушла… Почти исчезла, растворилась. Я стала забывать кто я и почему нахожусь здесь. А потом другие сказали, что ты вернулась… И я решила сама посмотреть на тебя».
– Где ты? – спросила Вера вслух, но никто ничего не ответил. Тогда она снова взяла мел и написала этот вопрос на доске.
«Там же, где и остальные», – появился ответ.
– Как давно? – снова вслух спросила Вера, а затем написала на доске: «Когда ты родилась?». В ответ ниже вопроса Веры появилось лишь две цифры: «69».
В класс постучали. Вера вздрогнула, но через мгновение как-то неосознанно и автоматически произнесла:
– Войдите.
Дверь медленно и со скрипом открылась, однако за ней никто не стоял. Вера положила мел, окинула взглядом доску, на которой осталась их переписка с девочкой с того света, и подошла к двери. Выйдя в коридор, она никого не увидела, но и коридор интерната она не узнала: это было уже какое-то другое место. Обернувшись, Вера не увидела двери, ведущей в класс, в котором она только что была.
– Правда, мерзко?
Вера снова вздрогнула от неожиданности, услышав Сашкин голос. Мальчик стоял рядом с ней.
– Смотри, – указал он вперед своим синюшным пальцем. Там, куда он указывал, была, казалось, импровизированная комната, вся завешанная ширмами, внутри которой ярко светил свет.
– Что там? – спросила у Саши Вера.
– Я, – только и ответил мальчик и пошел вперед. Вера последовала за ним и, подойдя к ширме, приоткрыла ее рукой.
За ширмой она увидела нескольких людей в белых халатах, склонившихся над тем, кто лежал перед ними на столе. Над ними в самый центр светил огромный хирургический светильник, однако Вера все равно не могла разглядеть, кто же находится на операционном столе. Один из тех, кто проводил операцию (а в том, что здесь проходила именно операция, Вера не сомневалась), отвернулся от стола, держа что-то большое и красное в руках. Это «что-то» он осторожно стал куда-то упаковывать – Вера не могла рассмотреть детально с того расстояния, где она находилась: где и когда она находилась.
– Что это? – спросила она у мертвого Сашки, что стоял рядом, и к виду которого сама Вера уже, казалось, привыкла.
– Как «что»? – удивленно переспросил мальчишка, не отрывая пустого взгляда от передвижений человека в белом халате. – Мое сердце.
После этих слов он повернулся к Вере и распахнул свою посеревшую пижаму, пропитанную гнилостными выделениями мертвого тела. Пуговицы с легкостью отлетели и застучали по полу, а Вера увидела огромный и неаккуратный шов на груди и подреберье мальчика. Она вскрикнула, прикрыла рот руками, боясь, что ее могут услышать, и сказала:
– У тебя забрали сердце?
– Смотри.
Саша снова указал в сторону, где только что шла операция, но все люди в белых халатах уже куда-то исчезли. Лишь тело, лежавшее на операционном столе, ярко освещалось искусственным белым светом.
Вера стала медленно подходить туда, где, как она прекрасно видела, лежал тот же Саша, что стоял рядом с ней. Сам же мертвый мальчик не стал приближаться к столу. Вокруг лежали инструменты всевозможного размера, все они были в крови. Тело имело еще бледно-розовый оттенок, однако тот же шрам, что она видела минуту назад на уже давно мертвом теле, на этом ясно давал понять, что ребенок мертв.
– Ты помнишь это? – спросила Вера, с трудом сдерживая слезы. Ответа не последовало. Она обернулась и никого не увидела позади себя, однако боковым зрением заметила движение на операционном столе.
– Мы хотим уйти, – раздался голос.
Вера снова медленно повернулась к столу,