– Что случилось?
– Иди и посмотри сам. Я пока закончу. – Гомер склонился над телом, укрытым стерильной простыней.
Саймон прошел вдоль стены к Шерил. Та, уступив ему место, пересела на соседний стул. Несколько секунд смотрела в одну точку, словно раздумывала о чем-то, а затем, неожиданно уронив голову на руки, всхлипнула.
– Шерил! – Саймон с тревогой коснулся ее плеча. – Что случилось?
– Ничего. – Женщина подняла голову и смахнула слезы с ресниц. – Я просто счастлива. Боже… Сколько же сил… – прошептала она, а потом прикрыла глаза, беззвучно читая молитву.
Несколько минут Шейк не отрывал взгляд от окуляра тубуса, изредка подкручивая винт. Затем отрешенным видом посмотрел на Гомера.
– Совет уже в курсе?
– Нет. Только те, кто здесь присутствует.
– Им нужно немедленно сообщить! Они должны узнать!
– Прежде, чем докладывать Совету о произошедшем чуде, необходимо хоть как-то это самое чудо обосновать. Будет глупо, если мы выложим голые факты и не сможем объяснить, откуда они взялись.
– У тебя уже есть идея? – улыбнулся Шейк.
– Я думал, ты мне ее подскажешь.
Саймон хмыкнул и вновь припал глазами к окуляру микроскопа.
– Невероятное количество! Мне даже начинает казаться, что они крупнее клеток иммунной системы, которые мы видели раньше. Вот этот лимфоцит и моноциты… Это настоящие лошади! Шерил, вы добавляли патоген?
– Да. Ослабленные штаммы стафилококков. А после – чумной патоген.
– Поразительно! – Саймон недоверчиво покачал головой. – Как быстро образец справился с заражением?
– Практически за считанные мгновения. Клетки иммунной системы чрезвычайно агрессивны к чужому белку.
– Надеюсь, мы не станем свидетелями аутоиммунной катастрофы?
– Саймон, я больше ни в чем не уверена.
– А если…
– Образец скоро доставят на дальний полигон, где проведут испытания с применением биологического оружия. Ты же хочешь узнать про это?
– И про это тоже. Но я не могу понять, к какому типу иммунитета можно отнести то, что мы видим.
– Согласна. По своей сути, его можно отнести к врожденному. А по своему действию – к адаптивному. Но он не активный и не пассивный. Я в растерянности. – Шерил вытерла катящиеся по щекам слезы.
– Перестань.
– Не могу. – Женщина слабо улыбнулась. – Сколько лет беспросветного отчаяния! Двенадцать лет неотступно сгущающегося ужаса, при осознании того, что надвигающийся конец, скорее всего, не остановить.
– Конец операции. – Гомер посмотрел на Брэнди и подмигнул ей. – Асептическую повязку на швы. Зафиксировать материал и ход эндоскопической операции в электронный журнал.
– Доктор! – вскрикнула Брэнди.
– В чем дело? – Гомер, нахмурившись, повернулся к медсестре.
– Давление падает! – Брэнди ткнула рукой в экран монитора. – Может быть, миорелаксанты?
– Они были давно.
Еще несколько секунд – и показатели окрасились красным цветом. Включился автоматический звуковой сигнал тревоги. Пульс стремительно рос и уже приближался к ста сорока.
– Саймон! Датчик на живот!
Подскочивший к Гомеру Шейк врубил аппарат УЗИ.
– Вижу жидкость.
– Черт ее побери! Кровит где-то! Брэнди, скальпель! Раскрываемся! Саймон, добавляй фентанил! Релаксанты! Гемостатики сразу! И увеличь скорость инфузии! Шерил, смени его! А ты намывайся! Быстрее! – прикрикнул он на Саймона, орудуя скальпелем через все слои. – У нее внутри полно крови! Отсос готовьте! Я не вижу, откуда свистит!..
– Время смерти – двенадцать пятьдесят. – Гомер стащил с себя мокрые, испачканные кровью перчатки.
– Все мы люди. И все можем ошибаться. Никто на тебя в суд не подаст. – Саймон уже снял одноразовый хирургический халат и подошел к столу, на котором лежала документация.
– Каримова Сабира, двадцать два года, – прочитал он вслух. – Откуда она?
– Казахстан.
– Это где? – удивленно поднял брови Шейк.
– Рядом с Китаем и Россией. Азия. Ее, собственно говоря, охотники там и нашли. Она пряталась в течение нескольких месяцев с братом от «носатых».
– А брат где?
– Она была одна. Говорила что-то про смерть брата. Я не помню подробностей. Они к делу не относятся.
Шейк еще раз, уже более внимательно посмотрел на тело Сабиры.
– А как вы обратили на нее внимание?
– Так же, как и на остальных пятнадцать: по первичному основному симптому.
– Надо постараться сохранить то, что еще можно. Труп этой Каримовой переправим в криокамеру. Подготовьте электронный микроскоп. Соберите команду генетиков. – Саймон на секунду задумался. – Предлагаю присвоить этому этапу проекта и первой его героической жертве имя «Ева». И оповестите Совет о том, что лекарство найдено.
Часть третья.
Лекарство
– Я тебя, падаль, сейчас на перо насажу! – Пинцет усмехнулся. Оскал вышел страшный: через левую щеку шел плохо заживший шрам, оканчивающийся у рта. Даже не разговаривая, Пинцет всегда демонстрировал окружающим большой желтый клык.
– Меня-то за что? – Короб испуганно округлил глаза, с нарастающим страхом глядя на одного из пяти уголовников, сидящих в комнате.
– Подставной ты, в натуре. Чует мое сердце, на замес конкретный нас вывести хочешь.
– Оставь его, Пинцет, – сухо бросил Плот. – Пусть добазарит сначала тему.
– Да ты че, Плот?! Он же шнырь самый настоящий! Гонит тут беса!
– Не маши ветками. – Плот чуть повысил голос, но Пинцету этого хватило. Он злобно сверкнул глазами из-под натянутой по самые брови старой вязаной шапки и отошел в темный угол.
Не зря братва дала ему погремуху «Плот»: реально вытаскивает из такого дерьма, где остальные по-любому на тот свет уехать могут. Так что, если уж Плот решил, то лучше Пинцету в натуре заглохнуть.
– Да я все… – Короб совсем сник. Пожал плечами и испуганно заозирался по сторонам. Эта встреча виделась ему совсем по-другому. Когда пять дней назад он предлагал свой план Чесноку, в голове вырисовывалась иная картинка. Знакомый его по ремонтному цеху уже несколько раз проговаривался, что у него есть какие-то связи с представителями уголовного мира. Знакомый какой-то сидел или у знакомого знакомый… не важно, в общем. Суть в том, что в его, Короба, ясной голове зародилась мысль, как одним махом поднять бабла. План был одновременно простой и дерзкий. Оставалось только найти тех, кто смог бы его воплотить в жизнь. Вот тут Короб и вспомнил о том, о чем не раз трепал Чеснок. Тот выслушал его и сказал, что сможет помочь, если получит свою долю с намечающегося дела. На другие условия он не согласен, но об этом пусть уже Плот думает.
Кто такой Плот, Короб понял час назад, когда, придя по указанному Чесноком адресу, оказался в окружении отъявленных бандюков, мокрушников и головорезов. Один их внешний вид красноречиво говорил о том,