– Вставай аккуратно, не поскользнись. Свет не включай. Будешь слишком много дергаться – я запаникую и начну палить. У меня тепловизор на голове, так что я тебя вижу хорошо. Не промахнусь.
– Аптечку бы… – Мотыль, кривясь от боли, поднялся на ноги.
Черт возьми, ни хрена не видно! Окно без жалюзи, только дешевая, дырявая штора. Но на улице ночь. Темно как в заднице негра. Глупое выражение. Кто такие негры, Мотыль не знал. Видимо, какие-то симбионты или давно вымершие звери.
– Перетопчешься.
– Я скоро без крови останусь.
– Да и черт с тобой! – хмыкнул стоявший в углу. – Общество немного потеряет, если ты исчезнешь. Хочешь жить – скорее расскажешь все, что меня интересует. Начинай.
– Попить бы еще. Сушит, звездец как!
Что-то приглушенно щелкнуло впереди. Угол на мгновение осветило вспышкой, и над головой Мотыля просвистела пуля. Взвизгнула, ударилась о стену и ушла вбок.
– Все! Все! Стоп! – Мотыль торопливо, как смог, поднял руки, вжав голову в плечи. – Я все понял! Говорю.
– С чего Короб пришел к Чесноку? Для чего ему нужны были эти КамАЗы?
– Я толком не знаю, начальник. Как я понял, КамАЗы и не нужны были вовсе. Условия были такие, что машины будут числиться за нашей «малиной». Заказчику они без мазы. Очень уж быстро оба «гибрида» нам капнули.
– Кто заказчик?
– Говорю же, не знаю. К нам пришел Чеснок и начал телегу гнать, что у одного знакомого есть тема, как поднять бабла. Мол, всего-то и надо – собраться в одном месте и завалить «официалов». Гражданских не трогать, а вместе с машинами отвезти в низину и схорониться там.
– Дальше что?
– Все сделали, как уговорено. Пацана, который от Чеснока приходил, Плот сказал с собой взять. Чтобы, если изначально тема гнилая оказалась бы, там его первым и кончить. Но все обошлось. Мы получили свою долю. Отвели «гибриды» в условленное место и стали ждать. Пришли какие-то люди, забрали всех, кто был в кузове, и уехали.
– Что за люди? На чем приехали?
– Не ведаю, начальник! Вот те крест! – Мотыль поднял здоровую руку и начал отчаянно креститься, отметив про себя, что тот, в углу, не тормознул его. Значит, либо действительно у него прибор этого самого виденья, либо блефует, гнида мусорская. Взял Мотыля на понт. Но хрен у него что выйдет. Нож-то у него так и не нашел при шмоне. – У Плота тема такая, что он особо в чужие дела не лезет. Сделал все по уговору, поимел, что причиталось, и отвалил.
– Машины как выглядели?
– Грузовые «гибриды». С тентами, без опознавательных знаков.
– И без номеров?
– Я не всматривался, – скривился Мотыль. – Не знаю, как у вас, а мне лишний раз зырить, куда не надо, нет мазы… Кровь не останавливается, начальник! Скрючусь сейчас!
– Что с этого Короб получил, который навел вас на КамАЗы?
– Я так и не понял. Ему Плот сразу сказал, что если дело выгорит, то свою долю он получит. А тот потом начал гнать тему про то, что он честный и денег не надо, так как его другая награда ждет.
– Какая?
– Да не знаю я! Что-то про письмо из Лавры говорил. Рекомендательное, что ли.
Вой сирены боевой тревоги заставил Мотыля вздрогнуть. Вместе с сигналом в местах расположения ключевых точек обороны города и защиты мирного населения военными было включено дополнительно освещение. Яркий свет прожектора, ударивший с улицы, пробил штору, осветив помещение. Затем луч прожектора ушел в сторону, но тех секунд Мотылю хватило, чтобы рассмотреть и оценить обстановку.
Стоявший в углу «мусор» не имел никакого прибора на голове. Они большие, эти тепловизоры, их сразу заметно. И самое главное, он, как и Мотыль, отвлекся на звук и яркую вспышку света. Жаль, что перо со стороны больной руки! Пришить бы козла.
Как только луч прожектора ушел в сторону и в глазах заплясали светлые круги, Мотыль рванул в сторону, разбивая собой окно. Стрелял ли ему вслед «мусор», он не знал. За звоном разбитого стекла выстрела через глушитель слышно не было. Но, по крайней мере, он остался жив. Хорошо, что второй этаж, где снять комнату стоит не так дорого. Жадность в этот раз его спасла. И хорошо, что не первый, где везде стоят решетки от таких, как он. Под ногами захрустело стекло. Ему сегодня повезло. До спасительного угла оставалось ровно два шага.
В ночной темноте периметр обороны города вспыхивал и гас множеством ярких, коротких огней. Глухие удары крупнокалиберных орудий не прекращались уже с минуту. Всполохи выстрелов выхватывали из темноты лица в фильтрах и защитных очках.
– Так точно, товарищ полковник! – Зеленцов, плотно прижимая телефонную трубку к уху, старался перекричать шум битвы. – Массированная атака симбионтов! Больше тысячи тварей! Есть удерживать позиции до подхода подкрепления! – Он сунул трубку обратно связисту.
Снаружи раздалось несколько взрывов. По симбионтам уже били ПЗРК. Звуки боя стали более интенсивными. Поднятый по тревоге взвод автоматчиков, рассредоточившись вдоль стены, вступил в бой. Значит, твари уже на расстоянии автоматного огня. Быстро они добрались, нечего сказать. Капитан, схватив автомат, выбежал наружу.
Небо только начало светлеть, меняя цвет с черного на фиолетовый. И этот фон добавлял нереальности увиденной им картине. Через буферную зону к периметру рвались чудовищные твари, оставляя на горящей траве, среди поднятых взрывами наростов земли, мертвые тела своих сородичей.
– Огонь по готовности!
«Стена неприступна!»
Капитан усмехнулся. Это утверждение, преподносимое как аксиома для поддержания уверенности жителей города, была правдой от первой и до последней буквы. Стена была неприступной с самого первого дня ее возведения. С момента окончания постройки периметра вокруг Сергиева Посада ни один симбионт не проник через нее. Никто из чудовищных тварей не смог преодолеть четырехметровую высоту. Потому, что за все время существования стены не было зафиксировано ни одной попытки проникновения симбионтов за ее пределы.
В газете писали, что военные отважно несут круглосуточную оборону. И это тоже была правда. И даже, наверное, были правдой периодические заметки о том, что какой-то отряд предотвратил очередное нападение. И каждый из жителей города верил. Ибо, если не верить, то что тогда вообще оставалось делать?
Складывалась парадоксальная ситуация. Участок, преподносимый общественности, как самый опасный, на поверку оказывался самым спокойным. Гораздо спокойнее и безопаснее, чем некоторые городские районы. И это знали все, кто шел служить сюда, на стену. Поэтому сюда военные комиссары отсылали детей высокопоставленных и богатых родственников. Тандем был более чем обоюдовыгодный. С одной стороны, призывники получали