Голос Алисы задрожал сильнее, глаза заблестели:
— Она была первой, но она даже не ревнует тебя ко мне! Спокойно так относится к тому, что я тебя тоже целую. Говорит: «Как я рада за вас!» Она просто ангел! А я вот так не могу. Я тебя ревную! Меня тянет к тебе, но я понимаю, что этим причиняю только боль — себе, тебе, Мику. Поэтому думаю, всем будет только лучше, если… если ты меня бросишь. Но от этой мысли у меня разрывается сердце, и я кричу где-то там, внутри: «Нет, нет, только не это!»
Закончив свой монолог, Алиса уткнулась лицом в мою грудь, пытаясь сдержать подступающие слёзы.
Я протяжно выдохнул:
— Да-а-а уж…
Я принялся нежно гладить Алису по рыжим, таким непослушным волосам, успокаивая.
— Ну-ну, тише, не плачь, — сказал я мягко. — Ты слишком много всего надумала. Давай я постараюсь постепенно на всё это ответить. Сразу скажу, что тебе вредно много думать, будь проще. К этому нас, кстати, и Мику призывает. Главное, что ты должна понять: я люблю тебя, и Мику любит тебя. Пусть ты не говоришь о чувствах словами, я всё вижу и понимаю без них. Поступки тоже многое значат.
Я сделал паузу, подбирая слова:
— Я не столь чувствителен, поэтому не буду говорить, что чую сердцем, но вот Мику — она точно чувствует ещё и сердцем. Поэтому не стоит говорить, что мы не понимаем тебя и твоих чувств. Я уже говорил: все мы любим по-разному. Твоя любовь вот такая, и такой я её принимаю. Характер у тебя какой уж есть, и другим он вряд ли станет. И я принимаю тебя вместе с этим характером.
Она чуть отстранилась, шмыгнула носом, и я продолжил:
— Что касается внешности, то Мику, например, мне говорила то же самое, что и ты: зачем мне она, если у меня теперь есть такая замечательная Алиса. Так бывает всегда: «Трава в чужом саду всегда зеленее, а яблоки вкуснее», как говорится. Мне нравится твоя фигура. Очень хорошо, что вы с Мику разные — и по фигуре, и по характеру. Зачем мне две одинаковые Мику или две неотличимых друг от друга Алисы? А так у меня две абсолютно разных девушки, и я счастлив вдвойне!
Я помолчал и закончил:
— Вроде на всё ответил. Но я так понимаю, что просто слова тебя вряд ли убедят. Червячок сомнения… гм… или твои тараканы так и остались нетронутыми? Давай уж расправимся с ними окончательно. Готова?
Алиса, всё так же не отрывая лица от моей рубашки, согласно кивнула.
— Мику на пляже, пока я мазал её кремом, рассказала мне о твоих комплексах, — признался я. — Что ты переживаешь из-за размера груди. Я уже разглагольствовал там, на пляже, что размер не очень важен, главное — красота. И твоя грудь красивая, я тебе это авторитетно заявил, причём когда увидел её полностью при свете дня. Так чего тебе ещё нужно? Почему всё ещё у тебя какие-то претензии к фигуре?
— Ещё у меня попа плоская, — пожаловалась Алиса, она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Её глаза были красными, но в них мелькнула искра упрямства. — не такая, как у Лены, например. И бёдра не такие широкие, получается, талия от бёдер не сильно отличается. И вообще, если бы не грудь, то скорее это мальчишеская фигура, а не девичья! А ещё…
— Ладно, ладно, я понял, — остановил я поток её откровений. — Ну вот да, такая фигура, с этим ничего не поделать. Прими как данность и живи с этим спокойно. Переживай, не переживай — ничего уже не изменить. Если прямо очень хочется, то можешь тренировками и диетой немного скорректировать её. Но в любом случае ты должна сравнивать себя только с собой — себя прежнюю с собой после изменений. Не надо смотреть на кого-то ещё. Я же люблю тебя такой, какая ты есть, — с такой грудью и попой. Какая разница, что там у Лены, если её я не люблю? Опять же, как я уже говорил на пляже, нормальные парни воспринимают девушку как цельный образ, не только грудь, попу и длину ног, но и другие качества — ум, обаяние, характер и прочее.
Я сделал паузу, переводя дух, и продолжил:
— Вообще, думаю, ты слишком критично относишься к себе и своей внешности. Я воспринимаю тебя не так. Считаю, что всё у тебя в порядке — и с фигурой, и с женственностью! Ты мне очень нравишься! И ты… твой вид… действует на меня… возбуждающе…
— Вот как… не знала, — Алиса порозовела.
— Да! Именно! — подхватил я. — Ну что, я тебя немного успокоил насчёт недостатков внешности?
Алиса, слабо улыбнувшись, кивнула:
— Немного.
— Уже хорошо, — обрадовался я. — Теперь что насчёт твоего поведения? Можешь рассказать, почему ты так себя ведёшь, почему грубая, колючая, и всё в таком духе?
Алиса неожиданно ткнула меня кулачком в живот:
— Ах ты гад! Ты ведь правда считаешь меня такой, а на пляже успокаивал: «Да вовсе нет, ты такая хорошая, милая, добрая!»
— Как говорит Алиса: «Тебе это приснилось!» — широко улыбнулся я. — Ладно, давай начистоту, только так можно разобраться в себе. Я хочу тебе помочь, так что уж постарайся, подумай, что могло к этому привести, и расскажи мне. Признание проблемы и осознание её истоков — уже часть решения! Не с рождения же ты такой была, правда? Что-то повлияло, да?
— Думаю, это из-за мамы, — вздохнула Алиса. — Она сошлась с одним мужчиной, они стали жить вместе, и вскоре родилась я. Но этот мужчина оказался негодяем и предателем. Мне мама потом рассказала. Она его очень любила и даже боготворила. Замуж он маму не взял, были просто сожителями. Через некоторое время, когда я была ещё совсем маленькой, ему, видимо, всё это надоело — и я, и мама, и весь этот неустроенный быт, пока ребёнок маленький. Он занял у мамы денег, все её сбережения, якобы хотел починить дом для своей матушки, которая живёт в деревне и является инвалидом. И с тех пор мама его больше не видела.
— Как ещё потом оказалось, всё время, пока они жили вместе, он ей изменял с