Несмотря на всё её вызывающее поведение, на эти нелепые капризы и абсурдные требования, в глубине души я даже испытал что-то вроде… зависти? Нет, не то слово. Скорее, лёгкое восхищение. Как бы там ни было, но она умеет отстаивать свою точку зрения. Не сдаётся, идёт до последнего, пока не наткнётся на действительно непреодолимую преграду. В данном случае — на Ольгу Дмитриевну.
Я не такой. Я мягкий, покладистый, не люблю конфликты. Мне проще промолчать, уступить, согласиться, чем спорить и доказывать свою правоту. И порой мне самому от этого тошно. Смогу ли я когда-нибудь стать хотя бы чуточку таким же смелым и пробивным, как Антонина? Научиться отстаивать свои интересы, не боясь показаться смешным или глупым? Не знаю. Но, наверное, хотелось бы. Хотя бы немного.
Решив немного поухаживать за девушками, я собрал их пустые тарелки и стаканы к себе на поднос и отнёс к ленте транспортёра, на которую все ставили грязную посуду.
Когда я вернулся, Алиса, одарив меня мимолётной улыбкой, сказала, что им с Мику нужно переговорить о чём-то своём, девичьем, и попросила меня оставить их наедине. Я не стал возражать. Интересно, что они не пошли к выходу, а уединились в дальнем углу столовой, скрывшись за раскидистым фикусом. Что ж, у девушек свои секреты.
Я собрался было выйти из столовой, но путь мне преградила Ольга Дмитриевна:
— Семён, ты ведь помнишь, что сегодня у нас вечер настольных игр?
— А, да… точно, настольных игр, — я сделал вид, что припоминаю, но, видимо, это объявление было сделано на линейке, которую я полностью прослушал, занятый своими мыслями.
— Так что все остаются в столовой, будем играть в тихие игры.
— Хорошо, понял, можно я снаружи подожду, пока другие не закончат есть?
— Мы тебя позовем, — разрешила вожатая.
Выйдя из столовой, я присел на ступеньки. Приятная тяжесть в животе располагала к спокойному созерцанию и философскому настрою в мыслях. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в пастельные тона. Длинные тени от сосен, словно гигантские пальцы, тянулись по земле, а верхушки деревьев пылали золотисто-оранжевым огнем. Воздух, настоянный на ароматах хвои и трав, казался густым и осязаемым, словно сотканным из тончайших лучей заходящего солнца. В нем витала едва уловимая сладость, смешанная с легкой горчинкой уходящего дня. Кузнечики, осмелевшие с наступлением вечерней прохлады, затянули свою неугомонную песню, наполняя пространство вокруг умиротворяющим стрекотанием.
Казалось, весь «Совёнок» замер в предвкушении ночи. Если днём здесь царила атмосфера безудержного веселья: громкий детский смех, весёлые крики, суета и беготня, шум и гам, то с наступлением вечера лагерь преображался. Он становился тихим, задумчивым, спокойным, словно и он устал от дневной суеты и теперь постепенно расслаблялся, погружаясь в то блаженное, умиротворенное состояние, которое предшествует сну.
Кто-то легонько похлопал меня по плечу, вырывая из созерцательного настроения. Я обернулся. Это был Электроник.
— Пойдём в карты играть! — воодушевленно предложил он.
— В карты? На раздевание? — раздраженно уточнил я, недовольный тем, что меня отвлекли от приятного ничегонеделания.
— Нет, почему на раздевание⁈ — опешил Электроник, явно не ожидавший такого вопроса.
— Ну, если нет, то и не надо меня звать! Прочие игры меня не интересуют! — отрезал я.
— Семен, что это такое ты говоришь? — Из-за плеча Электроника показалась удивленная Ольга Дмитриевна.
— А, да ничего такого! Я задумался просто. Во что, говоришь, играть будем? В карты? — мигом сориентировавшись, я постарался принять максимально невинный вид.
— Да! Я игру новую придумал. Интере-е-есную! — оживился Электроник, потирая руки в предвкушении.
— И какую же? — изображая интерес спросил я.
— Ну, надо сначала карты добыть, потом расскажу, — хитро улыбнулся он.
— Так ищи, в чём проблема?
— Они есть только у Ольги Дмитриевны, а она против карточных игр, — заговорщицки понизив голос, сообщил Электроник.
На крыльцо вышла Славя, с любопытством поглядывая на нас.
— Ольга Дмитриевна! А Семён как раз хотел у вас карты попросить! — громко обратился Электроник к вожатой так, как будто она не слышала нашего разговора.
— Я вообще-то… — попытался было возразить я.
— Зачем? — строго спросила Ольга Дмитриевна, нахмурив брови.
— Мы игру новую придумали! — выпалил Электроник, сияя от энтузиазма.
— Что за игра? — Тон вожатой смягчился, но в глазах по-прежнему читалась настороженность.
— Будут карты — я покажу, — многозначительно заявил Электроник, не раскрывая всех секретов.
— Ох, не нравится мне эта идея… Но раз и Семён за, то, наверное, ничего страшного… — протянула Ольга Дмитриевна, задумчиво теребя прядь волос.
— Да я вообще не… — снова попытался вставить я, но меня в очередной раз бесцеремонно перебили:
— Конечно, ничего страшного! Даже наоборот! Весьма полезная и развивающая игра! — Электроник принялся расписать все достоинства своего изобретения. — Она тренирует внимание, сообразительность, память и… — он на секунду замялся, придумывая следующий пункт.
— И ловкость рук, — с хитрой улыбкой добавила Славя, выручая Электроника.
— Ну что ж, звучит убедительно. Инициатива, так сказать, с самых низов… — изображая глубокую задумчивость, проговорила Ольга Дмитриевна, едва сдерживая улыбку.
— А инициативу нужно всячески поощрять! — с энтузиазмом подхватила Славя, явно наслаждаясь разыгрываемым спектаклем.
— Хорошо! Уговорили! Семен, карты в нашем домике. В ящике стола. Будь любезен — принеси страждущим, — Ольга Дмитриевна, наконец, сдалась под натиском юных хитрецов.
— Мы вместе сходим! — Славя сделала шаг в мою сторону.
— Спасибо за предложение, конечно, но лучше я один, — вежливо, но твердо отказался я. «Сколько пионеров нужно, чтобы принести карты? Ответ — ни одного! Пионеры не играют в карты!» — Я усмехнулся этой мысли, кивнул вожатой и поспешил удалиться, пока заботливая Славяна не придумала, как ещё осчастливить меня.
Когда я вернулся с картами, все уже зашли внутрь. На крыльце столовой осталась лишь Алиса, задумчиво смотрящая на сгущающиеся сумерки. Я попытался пройти, но она, заметив меня, загородила проход.
— Тебе что-то нужно? — осторожно спросил я, не зная, чего ожидать от этой непредсказуемой девчонки.
— Что, тоже планируешь