Я хотел было согласиться, но всё же решил проявить осторожность:
— Не знаю, разрешит ли нам Ольга Дмитриевна такие вольности…
Мику мгновенно среагировала:
— Сейчас узнаем!
И прежде чем я успел что-то сказать, она уже бросилась к вожатой, которая всё ещё завтракала за одним из столиков. Через пару минут Мику вернулась, сияя:
— Всё отлично! Она разрешила! Мы можем заниматься этим вдвоём!
— Раз вожатая разрешила, то я с радостью помогу тебе.
«Похоже, Мику на меня больше не обижается. Может она не придала значения той сцене на пляже, а может быть, это благодаря Антонине и её волшебному блокноту? Кто знает… Но главное, что сейчас всё в порядке.»
— Ты согласился? Правда? — Мику смотрела на меня с нескрываемым восторгом.
— Конечно, согласился, — ответил я, и её радость стала ещё ярче.
— Ой, спасибо, Семён! Я тебе так благодарна! — воскликнула она. — Все почему-то отказываются… Одна я ни за что не справлюсь, ну, может, сделала бы что-то, конечно, но это, наверное, будет совсем не то! А теперь я уверена: всё будет как надо! Вот, это тебе!
Меня мигом приспособили для переноски магнитофона. И мы направились в музыкальный клуб.
Когда мы проходили мимо площади, в обычный фоновый шум пионерлагеря закралась какая-то мелодия. Я прислушался. Похоже на электрогитару. Три повторяющихся аккорда, не более того. Однако эта мелодия казалась какой-то тёплой, словно пропущенной через ламповый усилитель. Звуки доносились, очевидно, со стороны сцены.
«Вероятно, это именно то, что я должен был услышать? Тот самый тайный знак от Двачевской? Что-то мне не очень хочется вновь видеться с ней. Наше утреннее общение почему-то не оставило приятных впечатлений. Да и я к тому же уже занят с Мику.»
Мику шла рядом, жестикулировала и что-то пыталась мне объяснить. Успешно применяя свой навык пропускать мимо ушей всё малозначительное, я лишь изредка кивал головой и многозначительно мычал.
Судя по всему, эти мои знаки удачно ложились на бесконечный щебет спутницы, и она продолжала свой монолог.
Спустя некоторое время мне даже показалось, что темп её речи стал снижаться, и появилась надежда, что вскоре бедняжка совсем выбьется из сил и наступит милая моему сердцу тишина… «Но, с другой стороны, если между нами повиснет неловкое молчание, то тогда уже мне придётся что-то говорить! Получается, если Мику вещает без остановки, как радио — это хорошо и для меня?»
Когда я пришёл к этому парадоксальному выводу, мы как раз добрались до клуба. Отрыв дверь, мы вошли внутрь.
— Я подумала, что пластинки — это же прошлый век, сейчас есть пленочные аудиокассеты. Гораздо удобнее будет записать всю музыку сразу на кассету, песню за песней, и потом просто включить её, — начала Мику, едва мы оказались внутри.
— Музыкальная программа вечера пройдёт как задумано нами: без всяких задержек и смены пластинок. Удобно же, правда? Здорово я придумала?
Она так умильно посмотрела на меня, ожидая похвалы, что мне захотелось ободряюще погладить её по голове, как это часто делали парни в аниме-сериалах. «Благодаря аниме я хоть что-то знаю об отношениях с девушками», — порадовался я.
— Да, в целом, идея неплохая, только много времени уйдёт на то, чтобы составить такой готовый альбом, и качество самой записи будет хуже. С другой стороны, кому нужно качество на дискотеке — главное, чтоб громко! — одобрил идею я.
А про себя подумал, что Мику, оказывается, способна нестандартно мыслить. И с энтузиазмом воплощать задуманное в жизнь, привлекая к этому других людей. «Да уж, мне таким э-э-э… креативным и предприимчивым, наверное, никогда не стать».
— Как хорошо, что ты поддержал мою идею! — радостно произнесла Мику. — Я спросила у Шурика и Электроника — они сказали, что с подключением пленочного магнитофона к усилителю проблем не возникнет, только добавили, что им некогда и такой ерундой они заниматься не будут.
— Видимо, придётся Славе на них пожаловаться! Хотя, может быть, ты сможешь подключить всю аппаратуру? Ты же, наверное, разбираешься во всей этой технике?
— В технике не очень силён, и давай решать проблемы постепенно!
— Да, начнём тогда? Я уже отобрала несколько кассет, мне там понравились несколько песен, если ты одобришь, тогда включим их в итоговый список. И вот тут я начала составлять этот список.
Матрасы, выложенные вчера вдоль стен, уже были застелены чёрной тканью, придававшей им аккуратный, почти торжественный вид.
— Ну вот, теперь можно и поработать с комфортом! — радостно объявила Мику, усаживаясь на стопку из матрасов.
Я последовал её примеру, и мы удобно расположились, готовые приступить к делу.
Мы прослушивали кассету за кассетой — что-то полностью, что-то перематывая. И лишь изредка обменивались короткими репликами. Только сейчас я обратил внимание и отметил про себя, что у Мику тонкие аристократичные пальцы, по которым сразу можно определить принадлежность их владелицы к миру музыки. Иногда наши руки случайно соприкасались, и я поражался, насколько нежная у неё кожа и как лёгки эти прикосновения, несмотря на то, что они вызывали смущение у нас обоих.
Сложно сказать, сколько времени мы провели за этим занятием, однако явно достаточно, чтобы я совсем освоился с новой обстановкой и прелестной напарницей. Неловкость ушла — не зря говорят, что совместная деятельность сближает. Я успокоился и, кажется, совсем разомлел. Так и хотелось прошептать: «Ах, хорошо то как», — отпасть от магнитофона и просто наслаждаться моментом.
Я уже даже не волновался за конечный результат и перестал думать о том, понравятся ли мои музыкальные пристрастия людям, которые будут танцевать под эту музыку. «Поручили нам — ну вот и получайте то, что нам нравится. А главное, что нравится нам с Мику примерно одно и то же.» От этих мыслей стало как-то непривычно легко и спокойно, особенно для того, кто всегда слишком много думает и беспокоится.
Это благолепие было разрушено звуком открываемой двери и появлением Алисы. Немая сцена длилась несколько секунд.
— А он что здесь делает⁈ — обратилась Двачевская к Мику.
— Он пристаёт к тебе, да? — её голос стал резким, а взгляд — гневным.
— Нет, это я Семёна попросила о помощи. Мы подбираем