— Вышколили вы девчонок, Владимир.
— Только доброе слово и ласка, Ваше сиятельство, — оценивающе втянув носом травяной аромат, Владимир разлил напиток по чашкам и подкатил столик к креслам. — Угощайтесь.
На несколько минут разговор утих сам собою. Княжна, отдавая дань напитку, не спешила переходить к сути, Огнёв, смакуя сбор мелкими глоточками, также не торопил события. Так или иначе, гостья в любом случае поведает о причинах, заставивших её покинуть московские пенаты и прилететь в дальневосточные палестины. К тому же он не испытывал интереса ни к одному возможному предложению, готовому прозвучать под сводами его дома. Хватит, наелся.
— Вы, Владимир, — княжна, наконец, выбрала удобный, по её мнению, момент, — наверное гадаете, какого чёрта меня к вам принесло?
— Нет, Ваше сиятельство, — чувствуя, как отпускает усталость, Огнёв блаженно вытянул ноги и долил себе напитка, — абсолютно не гадаю. Вы сами приехали, вам и карты в руки.
— Что, нисколько не интересно? — провокационно заломила бровь Вяземская.
— Нисколько, — не поддался на мелкую провокацию Владимир. — У меня вон, за тремя заборами и пятью плетнями куча корпусов. Как вы думаете, много ли интереса остаётся, чтобы смотреть по сторонам и строить какие-либо догадки? Да пропади они пропадом. Предлагаю вам, Ваше сиятельство, поработать со мной с неделю, посмотрим, как изменится ваша оценка ценностей и мировоззрение. Гляну я на вас, как вы станете догадки с гипотезами в унитаз спускать.
— Поэтому вы не пускаете Викторию в госпиталь? — проявила осведомлённость княжна.
— Поэтому, — не стал спорить Огнёв, — Вика ещё успеет очерстветь и стать циником. В роли администратора от неё гораздо больше пользы. Она сама и администрация госпиталя это прекрасно понимают. А лишний раз смотреть на умирающих от вируса людей и человеческие страдания ей ни к чему.
— А Джу и ваши ученики? — подалась вперёд Вяземская.
— А им, как бы парадоксально не звучало, это, наоборот, помогает разбить розовые очки, через которые они раньше смотрели на мир, и трезво оценивать выбранный путь. Не свернут, значит не зря я в них вкладываю знания и душу. Свернут — освободят время для других. Стал быть не их стезя. Я никого насильно не держу. Вы прекрасно сами знаете, целители в первую очередь исцеляют не тело, а душу и лечат не болезнь, а человека. Впрочем, к тем, кого следовало удавить пуповиной в утробе матери, я их стараюсь не подпускать. Успеют ещё.
— А как же ваши «иные» призвания? — княжна интонацией выделила слово «иные».
— Можете не переживать, среди моих учеников нет тех, кому я бы смог передать «иные», г-хм, знания, — ответно поиграл интонацией Владимир и многообещающе ухмыльнулся.
На мгновение опустив очи долу, княжна верно истолковала ухмылку. Никто, никогда не узнает о передаче сакральных знаний и передавались ли они, вообще, кому-либо.
— Не интересно, — продолжал добивать Огнёв.
— О чём вы, Владимир? — сделала непонимающие глаза княжна.
— О не озвученном предложении взять в особые ученики кого-нибудь из ваших протеже. Не интересно, — пальцами левой руки обозначив кавычки над словом «особые», звякнул чайной ложкой Владимир, поставив опустевшую чашку на сервировочный столик. — Ваше сиятельство, пусть это прозвучит грубо, но я напомню вам, что именно по вашей инициативе взаимоотношения между нами были переведены в деловую плоскость и вы же решили свернуть сотрудничество, наплевав на договорённости. О долгах как бы не принято говорить, но я позволю себе озвучить, что они не списаны, продолжая копиться. Не сводится у нас дебет и кредит, Ваше сиятельство, уж простите за прямолинейность и не дипломатичность. Я не исповедую библейское: «всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твоё не требуй назад». Так ведь и без трусов остаться можно.
— «Нечестивый берёт в займы и не отдаёт», — подхватила княжна, блеснув знанием Библии.
— Ещё я крайне настороженно отношусь к высказыванию, что следует открыть руку и дать взаймы, смотря по нужде. Уж больно аппетиты у спецслужб ненасытные и нужды безграничные, да к долгам своим они относятся безответственно. Знаете, мне ближе сура «Ал-Бакара» аят двести восемьдесят второй с призывом писца и свидетелей, но и тогда возникает вопрос о сунна, ваджиб, макрух и хараме. Как определить, желательно, обязательно или не обязательно давать в долг, а может быть даже запретно? — перешёл на Коран Огнёв. — Важиб был зимой, когда вопрос шёл о смерти и жизни Империи. Я вам, Ваша светлость, безвозмездно, за простое человеческое спасибо передал десятки нитей с именами и фамилиями, ничего не требуя взамен, но даже спасибо не дождался, а теперь вы намекнули на харам. Не слишком ли?
— «Остерегайтесь долга. Долг — это причина для печали и горя по ночам и унижения в дневное время», — процитировала княжна, показав, что священное Писание мусульман также не прошло мимо неё. — Я поняла вас, Владимир.
— Тем не менее у вас осталось, что сказать, я вас внимательно слушаю, Ваше сиятельство.
— Я хотела вас попросить оставить в покое барона Корфа.
— Вы? — Владимир в точности повторил мимический жест княжны с заламываем брови.
— Его Величество крайне негативно отнёсся к шельмованию губернатора Н-ской губернии в социальных сетях, — поморщилась Вяземская. — Барон сейчас находится в очень непростом и крайне неустойчивом положении. Поймите, сейчас Империи совершенно не нужны новые потрясения и смена губернатора, — даже не приоткрыла, а целиком подняла завесу княжна. — Отдаю вам должное, Владимир, вы мастерски выдержали паузу и отменно провели кампанию в сети по дискредитации барона. Прошу вас, остановитесь. Не наживайте себе лишних врагов.
— Понятно, Его Величество переживает о собственном ставленнике, а учитывая второй виток пандемии и перестановки в правительстве и во властных структурах ему просто необходимы верные люди с незапятнанной репутацией, а та у барона ныне подмочена. Какой из этого следует вывод, а вывод простой — убрать точку напряжённости в лице одного обиженного гражданина,