В Епископате Треант только-только вечерело, хотя на Урале уже стояла глубокая ночь. Думая об этом, Епископ Арнольд Якуб хмурился сильнее обычного, чем изрядно веселил своего коллегу. Епископ Уап-Мбаге — широкоплечий, чернокожий и седой, отечески улыбался, глядя на всего младшего товарища, всегда выглядящего таким серьезным и обремененным великими думами.
Треант — восточный сосед Урала, отличался огромными лесными массивами и лишь чуть более приятным климатом, чем его западный друг. В последние месяцы в Треанте свирепствовала неизвестная болезнь, столь мощная, что обеспокоенный Архипатриарх выслал Арнольда в помощь Уап-Мбаге, дабы локализовать недуг и очистить простых светлых, подверженных ему.
Тем не менее, пускай помогал Якуб с чистим сердцем, разум его все чаще и чаще возвращался к оставленному им Уралу.
— Светлому нашего с тобой уровня очень тяжело испортить молитву, дорогой друг, — напомнил он беспокойному юноше.
— Она не нашего уровня, — огрызнулся Арнольд и бросил злой взгляд сначала на часы, а потом на телефон. — И это не просто молитва, но Большая Молитва.
Уап-Мбаге наклонил голову, насмешливо смотря на коллегу, и шутливо перекрестился, когда тот ответил ему хмурым лицом.
— Лаула Минастинг выше нашего уровня, — все же уточнил чернокожий Епископ. — А молитва, знаешь сам, тем легче и благостнее для Светлого, чем она больше. И чем сильнее ей веруют прихожане. Скажи мне, дорогой друг, хороши ли твои прихожане?
— Народ Урала… — начал было Якуб, сразу смягчившись, но тут заголосил телефон.
Только и ждавший этого, молодой Епископ резко схватил трубку и поднес ее к уху.
— Епископ Арнольд!
Уап-Мбаге снова развеселился — парень представился так, будто угрожал. Но когда опытный Епископ позволил себе обострить свои чувства, чтобы подслушать коллегу, выражение его лица сменилось на противоположное.
Творился ужас.
— … В городе пожары! Темные со всех сторон! Они выходят из игорных домов! Они повсюду! — отчаянно докладывал кто-то на другом конце провода. — Большая часть из них напала на Металлический Храм, они прервут служение и могут навредить людям!
— Что моя заместительница? — рыкнул Арнольд.
— В Храме! Вела Большую Молитву! Мы не можем точно знать, что там, сир… Никто не выходил оттуда и никто, кроме Темных, туда не входил.
— Что они, все так желают освободить своего Темного Владыку? — молодой Епископ был в такой ярости, что у него сбилось дыхание. — Они… ха! Пришли за Стиксом?!
Но ответ, который он услышал, заставил его отшатнуться:
— С-с… Стикс в темнице по приказу госпожи заместительницы, сир! И он, насколько известно, все еще сидит там под лично сделанным ей замком!
Арнольд швырнул телефон прочь, разбив его о стену. Не Стикс! Темные напали на Металлический Храм, вышли из игорных домов, которые он лично оставил своим приказом, по совету Архипатриарха! А древнейшее зло сидит в камере и жадно вдыхает запах этой кровавой ночи.
Молодой Епископ представлял, что творилось в столице его епископата. В чем-то подобном он участвовал и сам, когда зачищал ковены Урала от "потомственных" Темных.
И само это сравнение вызывало тошноту.
— Теперь ты можешь лишь молиться за нее, мой друг, — сухо произнес все слышавший Мбаге. — Только лишь…
— Нет, — оборвал его Якуб и повторил снова. — Нет. Я воспользуюсь Путем Золотого Песка.
— Это опасно, Арнольд!
— Поставь себя на мое место, старик, и встань на колени! — молодой Епископ с силой опустил ветерана на пол. — И молись обо мне. И об этой девочке тоже молись.
*****
Лаула еле увернулась от первого же выпада. Скорость, которую Верна получила, освободившись от Печатей и активировав Оружейную Стигму, была невероятной даже по меркам Темных! А значительная часть сил Светлой была зарезервирована в Мольбе, в темнице Стикса. И теперь, исходя из разговора, который Лаула подслушала, она знала, что не имеет права ослаблять Обруч Гуаньинь.
Так что приходилось тяжело.
— Так много силы, и так мало смысла, — заметила Верна. — У тебя нет опыта и умений.
— На одну тебя меня хватит, — пообещала Лаула.
— Но я не одна.
Темные, ворвавшиеся в Храм, убивали прихожан. Часть Светлых, проводивших служение, бились с ними и давали отпор, но не могли сделать многого. Ведь они специализировались на вере, а не на битве. А Темные творили себе привычное зло. Лаула бессильно метнулась в сторону, не только уходя от нового выпада Верны, но и предупреждая очередной рывок Луиджи, решившего принять участие в резне. Кулаки девушки засияли Светом, и ее удар, пускай даже попавший вскользь, отбросил элегантного владельца игорного дома прочь так, будто им выстрелили из пушки!
Вспыхнув сиянием снова, Лаула испепелила трех несильных темных, оказавшихся вблизи нее. Ударив колонной Света в сторону, девушка защитила девятерых выживших прихожан. Сложив руки в молитвенном жесте, она собиралась активировать, наконец, действительно сложную боевую Мольбу — одну из двух известных ей, но в этот миг в ее левый глаз чуть не вошел Дымный Клинок. Лаула уклонилась, но тут же ей пришлось отпрыгивать снова, так как в дело вмешался Луиджи, активировав Стигму Темного Дикобраза.
Еле отступив, девушка сплюнула на окровавленный пол. Темная была права — ее опыта и умений не хватало для победы.
Но тут в ее Свет будто… вмешались. Лаула удивилась, сосредоточившись на своих чувствах. Она ощущала… Тьму. Чувствовала, как ее Света касается Тьма. Но не с враждебным намерением, а… Просто. Как будто кто-то стучал по батарее, желая привлечь внимание соседей.
— "И это сравнение больше подошло бы Стиксу", — вздохнула Лаула, разобравшись. — "Он касается клетки. Подает мне сигнал. Хочет выйти."
Лаула не была уверена, знает ли Стикс о покушении на себя, зато однозначно понимала, что, даже если знает, он все равно хочет выйти. Ведь он — Стикс, в конце концов. И пускай она сама же заточила его за преступление, здесь и сейчас у нее практически не оставалось выбора. Она не могла дать ему команду на снятие ограничений — он бы ее не услышал. И напрямую открыть Печати, как она делала в Первом Храме на казни Стикса, тоже не могла — это слишком тяжелая и тонкая работа с энергией.
В конце концов ей оставалось лишь верить. И Стикс, она была уверена, сейчас ехидно улыбался, зная это.
Так что она сняла Мольбу Обруча Гуаньинь и тут же почувствовала, как в ее тело и душу вливается огромное количество силы. Единомоментный прилив был так силен,