Все слухи сводились к тому, что с чем бы ты туда не пришёл, всё, и даже ещё больше чем «всё», придётся там оставить. Но! Обратно с пустыми руками никто тоже не уходил. Правда, тут возможны были варианты. Например, ты мог уйти со своей головой в своих руках — в прямом смысле слова. Далеко, конечно, так не уйдешь, но и беспокоиться не стоит: река подхватит и унесёт вниз по течению… Это не входило в мои планы, как и выносить мои любимые конечности по-отдельности тоже.
Я поселится на постоялом дворе на пристани, поужинал и сразу ушёл наверх спать.
Кто пытался хоть раз уснуть «пораньше» перед важным делом, знает, что это невозможно по определению. Чем важнее дело, тем невозможнее. Моё было очень важным — мне надо было внести в Дремир и вынести оттуда один и тот же предмет, и это была не моя голова.
Я лежал на кровати, закинув руку под голову, и разглядывал свою слегка переливающуюся в лунном свете серебряную флягу, которую держал над собой на вытянутой руке. Это был подарок бабушки, её гарантия моего выживания в любой передряге. Бабушка ли, фляга ли спасали мою жизнь не один десяток раз, и я не мог с ней расстаться даже ценой собственной жизни, а сейчас тем более — на кону стояла не моя жизнь.
Насте этого никто не сказал. Я попросил. Шрамы от ожогов — это фигня. Проблема была в другом: магическое пламя — это сильнейшая отрава. Если не убрать все его последствия в срок, то оно тебя начнёт незаметно пожирать изнутри. Я видел это не раз: пламя сбили, перевязали, раны затянулись, забыли… Но проходило недели полторы-две после поражения, и человек начинал вдруг «гореть» изнутри: ощущал сильный жар, а тело выкручивали судороги. Ещё через неделю начинали истошно орать даже самые сдержанные люди, у которых сила воли была намного выше среднего. Хватало их обычно ещё на день-два, и все они умирали в жестокой агонии.
Гильдия Магов не давала чётких сроков, когда точно это начинало происходить, но, исходя из личного опыта, я пришёл к выводу, что у пораженных всегда было девять дней до того, как проявятся первые симптомы. Со времени Настиного поединка прошло шесть, а значит, у неё есть ещё три дня до тех пор, как начнётся жар. У меня есть всего три дня.
Я больше не думал о том, «а что, если бы я тогда…» Не думал я и о том, «а что, если я сейчас…» Я думал о том, «что» я скажу, когда буду стоять у врат Града, чтобы меня впустили вместе с флягой и выпустили с ней же.
Я бросил флягу на куртку, что валялась на полу у кровати, и закрыл глаза. Моё главное правило отдыха гласило: «Не можешь спать? Просто лежи и ничего не делай». Так я и лежал, пока не уснул.
Среди ночи меня разбудил настойчивый стук в дверь. Я открыл и поблагодарил сотрудника постоялого двора, что разбудил меня в срок. Прихватив с собой лишь куртку и флягу, я направился на причал. Дожидаться корабля я решил стоя у кромки воды и прозябая от ночной сырости, чтобы не уснуть в самые сонные предрассветные часы.
Дремирский корабль причалил через несколько часов с первыми лучами солнца. На борт брали всех: от бродяги до графа, не имела значения и твоя «социальная хорошесть». Здесь не судили, судили уже «там», в пункте назначения. Насколько я понял из слухов, судили не по законам, а по одним лишь им понятным принципам. Плату за вход на борт они не брали, и платить тоже надо было уже «там», причём не деньгами, а тем, что тебе дороже всего, но без чего ты сможешь физически существовать. Твои душевные метания и сердечные страдания дремирян не особо интересовали, и если ты играл по их правилам, то они гарантировали тебе твою жизнь, а вот какой она будет после того, как ты их покинешь, их особо не волновало.
Я поднялся на борт вместе с десятком таких же сонных и молчаливых людей и остановился у правого борта, недалеко от трапа.
«По идее, без головы не живут, — усмехнулся я, разглядывая тонкую полоску водной глади и пристань за ней. — Осталось их убедить, что и без моей фляги тоже».
Причал начал еле уловимо удаляться, отрезая все пути к отступлению, а я развернулся и пошёл на нос корабля, и не потому, что никогда в жизни не отступал от задуманного, а потому, что сейчас начиналось самое интересное! Мы заходили в глубокое ущелье с высоким водопадом у дальнего его края, а нам надо было наверх — к предгорьям Дремира.
«Всегда было интересно посмотреть, как они это делают», — с восторгом разглядывал я приближающуюся белую пенящуюся мощь, сметающую всё на своём пути и наполняющую ущелье оглушительным грохотом.
Вода падала вниз нескончаемым потоком, бурля и разбрызгивая во все стороны радужные водяные «искры» — водную взвесь, искрящуюся на солнце. Вода? Какая уж это «вода»? Уж точно не ласковая и убегающая сквозь пальцы, а скорее жидкая скала, обрушивающаяся нам на головы с небес. Мне казалось, что если мы по беспечности подойдём слишком близко к краю водопада, то он нас вмиг затянет под себя, раздавит и утопит без следа, будто расплющит свалившейся на голову горой, но наш корабль близко подходить и не собирался. Он прошёл то место, где ущелье сузилось в два раза, и встал на якорь.
«Самое время идти на корму!» — воодушевленно подумал я и пошёл обратно.
На корму я пришёл, но изменения пока не были видны. Просто казалось, что за кораблём образуются невысокие пороги. Я оглянулся и посмотрел на отвесную скалистую стену ущелья. Потемневшая заиленная полоса на глазах становилась всё уже, и я убедился, что вода в ущелье всё же прибывает.
Ущелье наполнялось водой, водопад становился всё ниже и ниже, а я думал о том, что было бы очень интересно посмотреть на то, как