В дальнейшем, если номенклатура захочет повоевать, ей можно дать бой. Только не как Горбачев, не нужно повторять его ошибку. Отношения с номенклатурой у него были слишком “аппаратно-конформистские”.
Курочка. Ох, только бы ты не оказался человеком с двойным дном. В его кандидатуре несколько преимуществ. Во-первых, связи с соцстранами, точнее с молодежью. Это именно то, что пригодится в будущем. Во-вторых, самый близкий и надежный. В-третьих, дает моральную поддержку. Не то чтобы плачу в подушку, как в первые дни, но Курочка умеет сбрасывать накопившийся стресс своей веселостью. В-четвертых, массы любят харизматичных.
Татьяна и Иван – не лидеры. Максимум, если научатся аппаратной игре, то в каком-нибудь бюрократическом институте могут занять руководящую позицию. Но в партии они будут слишком серыми. К середине Перестройки таких кандидатов народ станет в буквальном смысле сметать на альтернативных выборах.
Но они аналитики. Татьяна явно разбирается в диссидентских темах. У Ивана живой и дальновидный ум: пока все мягко намекают на “буксование”, он вполне однозначно говорит о возможном провале. Ещё большой плюс – у обоих связи с научной интеллигенцией. У Ивана отец, со слов Курочки, по линии международных отношений очень сблизился с Горбачевым. Тогда понятно, откуда Сережа знаком с Ваней. Яблоня общая, “международная”.
Лира. Танцующий уголек. Нестабильная, антикоммунистка. Возможно, искренне хочет развала СССР. Я в противоречивом положении: с одной стороны, не являюсь советофилом, с другой стороны, мое попаданчество как-то связано с Перестройкой и Союзом. У Лиры совершенно точно хороший контакт с диссидентами и неформалами. Наладить диалог с ними – это резко обогатиться политическими очками к концу Перестройки. Впереди ещё “протестующий” Ельцин. Сколько бы я ни копался в истории, как мне кажется, ножи в спину СССР имели ельцинскую гравировку. Лира поможет выбить из-под его ног диссидентскую почву.
К тому же её настоящий отец по всей видимости член Политбюро. И он весьма печется о жизни своей внебрачной доченьки. Мои заботы становятся заботами Лиры, а они уходят в уши высокопоставленного чиновника. Прекрасно.
Что-то я замечтался. Пора бы меру знать.
Звонок по телефону.
– Андрей Григорьевич.
– А Андрея Ивановича можно? – на той стороне был Курочка ехидным голосом.
– Аз есмь.
– Комсомольская почта сообщила, что меня искали.
– Всё так.
– Ну ждите, скоро загляну к вам.
И не соврал.
– Сережа, сходить бы нам в ресторан? – предложил я, надевая пиджак.
– Хм.
О как. Раньше со свистом бы уже оделся, попробуй догони. А теперь хмыкает.
– Проблемы?
– Есть одна, – Сергей сел поближе. – Может быть, тебе стоит с Иваном в ресторан сходить?
– Это ещё почему?
– Ну а что… – Курочка с большим интересом разглядывал свои ногти. – Уже за моей спиной встречаемся.
Как быстро удалось узнать корень всех болезней! Наш Сережа ревнует к товарищу. Его не взяли в ЦК КПСС, блата не хватило, но винить он хочет меня. Плохо. Нужно бороться с эгоистической конкуренцией в коллективе.
– Поговорим по душам? – предложил я.
– Ещё бы.
Мы отправились на вечернюю прогулку. Друг молчал, я же не подталкивал к началу разговора, считая нужным подготовиться.
– Знаешь, не по-товарищески так себя вести, – заговорил Курочка.
– Это как?
– Я тебя свел с Иваном, чтобы вместе двигаться вперед. Ты же начал за моей спиной с ним общаться, договариваться.
– С чего ты решил, что я с ним веду дела?
– А как же вчерашняя встреча?
– Было дело.
– Так ты мальца соврал мне, получается? – у Курочки от ветра волосы взъерошились.
Повышать ставки с ним опасно. Наверное, это неприятно признавать, но лучше сдаться ему в маленьком преступлении, чем создать одно гигантское.
– Извини, Сережа. Ты прав, некрасиво получилось. Сейчас, когда ты поднял разговор, я понял, что в твоих глазах это выглядит не лучшим образом.
Курочка молча шел. Я продолжил:
– Знаешь, у меня возникли проблемы в комсомоле. Эта нападка из от отдела комсомольских органов сильно задела. Выкрутиться удалось, но думаю, что скоро последует ещё одна атака.
– И ты решил обратиться к Ивану? – Курочка остановился. Солнечные лучи затухали над Москвой. – Чтобы что? Он же к комсомолу никакого отношения не имеет.
– Чтобы идти сам знаешь куда.
– Ах вот оно что… – у Курочки брови поднялись. – А про меня забыли?
– Тебя забыть? Хорош, шутник. Я специально спросил у Вани, как твои дела.
– Не стоило спрашивать. Раз сижу в комсомоле, то дела прежние.
– Прости, – положил ему руку на плечо. – Мне нужно было поговорить с тобой. У меня от тебя тайн нет.
– Хорошо, – вздохнул Курочка. – Пошли дальше.
Мороженщица сидела у белой тележки, усталая и недовольная.
– Будешь? – ткнул пальцем на неё.
– А давай.
– Две “Лакомки”, пожалуйста.
И вот когда мы присели на скамейку, заели мороженым жару и расслабились, я перешел в контрнаступление. Сергей должен знать, что у меня тоже есть границы:
– Но вот что меня смущает, Сережа.
– А? – у друга вся верхняя губа была в белом пломбире.
– Как так получилось, что ты ничего не знал о заговоре? Секретарь ЦК комсомола, опытный аппаратчик, а прошло мимо ушей. Не верится как-то.
– Ты меня в чем-то подозреваешь, что ли?
– Видишь ли, я перед тобой всегда откровенен. Когда меня выписали из больницы, то пришел сперва к тебе, не к Мишину даже. И потом, когда шепнули, что у Ивана Ивановича есть план выкинуть меня из комсомола, я не на шутку встревожился. Мол, а почему узнаю не от лучшего друга?
– Я не знал, что Елфимов против тебя в аппарате ЦК что-то готовит, – Курочка перестал есть мороженое.
– А что ты тогда вообще знал? Вот тебе неприятно, когда за твоей спиной полезные связи налаживаю. Хоть ты и свел меня с этим лунатиком Иваном, мое честное обещание закончилось по факту на субботней встрече. Напомню, что встреча не состоялась – попал в аварию. Повезло, почти без