Но сейчас, после этого звонка, все эти подковерные игры и интриги её отца были мне до одного места. Имелась куда более серьёзная проблема.
Выйдя на улицу, я поднял воротник куртки, закрывая горло от холодного ветра. Огляделся и быстро нашёл взглядом нужную машину. Дорогой чёрный седан премиум-класса с удлинённой базой. Видимо, водитель меня тоже заметил, потому нажал на клаксон, привлекая моё внимание.
Подошёл и быстро сел на заднее сиденье. Машина тут же сорвалась с места ещё до того, как я успел до конца закрыть дверь. Явный признак того, что водитель спешил.
Оно и неудивительно. Я до сих пор слышал встревоженный голос позвонившего мне Григория Распутина, всеми силами пытающегося сдерживать испытываемые им эмоции.
«Приезжай срочно», — наполовину приказал, наполовину умолял он. Я, конечно, мог бы возразить, но подобное желание пропало у меня в ту же секунду, когда я услышал причину.
Елена умирала…
* * *
— Спасибо тебе, что приехал, — поблагодарил меня Григорий, едва я выбрался из машины у входа в их имение.
Я лишь кивнул и проследовал за ним в здание. Говорить «я не мог поступить иначе» не стал. Слишком уж избито, пусть и правда.
— Как она? — вместо этого спросил, следуя за Распутиным по коридорам особняка.
— Ей всё хуже, — отозвался целитель.
Всего три слова, но сколько эмоций в них было. Пусть я и не мог ощущать его чувства, но сейчас это и не нужно. Всё находилось на поверхности. Вязкое, гнетущее ощущение собственного бессилия. Осознание того, что Распутин, один из сильнейших целителей в мире, ничем не мог ей помочь в этой ситуации. Оно резало его без ножа. По одному только лицу видно, какую чудовищную боль ему доставляло происходящее с его дорогой внучкой и то, что он ничего не мог с этим поделать.
— Это моя вина, — произнёс он. — Я должен был заметить раньше…
— Задним умом все крепки, — хмыкнул я.
— Только не я, — отрезал он. — Я видел, что что-то не так, но Елена убеждала меня, что просто устала и…
Его голос сорвался. Мужчина выглядел так, будто постарел лет на десять-пятнадцать за то время, что мы с ним не виделись.
— Вы знаете, в чём причина? — задал я очевидный вопрос.
— Думаю, что ты и так всё понимаешь. Тебе удалось узнать…
Я покачал головой.
— Нет.
— Ты обещал, что… — попытался было возразить он мне, но я быстро его перебил.
— Обещал. И я искал информацию. Но никто не оставил мне номер долбаной магической техподдержки, где быстро подскажут решение этого вопроса. Тут вообще простого решения нет. Если бы было, то мы бы с вами тут не стояли.
Я не стал говорить, что если уж он со своими ресурсами не нашёл решения за столько лет, то чего ожидал от меня за пару недель.
Пройдя по коридорам, Распутин привёл меня к двери. Стоящие на страже охранники тут же расступились, позволяя нам пройти.
Это была её комната. Елена лежала на постели, накрытая до груди тонким одеялом. Её грудь прерывисто вздымалась и опускалась в такт тихому миганию подключённых медицинских приборов. Бледная кожа покрылась испариной. Подойдя ближе, заметил, как её глаза судорожно дёргаются из стороны в сторону под опущенными веками, как если бы девушке снился кошмар.
— Её жизненные показатели падают, — тихо сказал стоящий рядом со мной Григорий. — Лекарства не помогают. Артефакты… даже те, что хранились в моих личных запасах, лишь выигрывают немного времени. По моим расчётам она должна была умереть шесть часов назад. Может, чуть больше. Что бы я ни пытался сделать, это лишь оттягивает неизбежное.
В каждом слове звучала боль. Мне почти что физически трудно было слушать его, глядя на лежащую на постели девушку.
Ну вот я здесь. Приехал. Просто не мог не приехать, когда Распутин позвонил мне и сообщил, что происходит.
Только вот что мне делать?
— Это ведь оно, да? — уточнил я. — Последствия заключения договора с Ильёй Разумовским?
Распутин коротко кивнул, не сводя глаз с лежащей на кровати девушки.
— В чём заключалась суть договора между вашим сыном и моим отцом?
Он ответил не сразу. Я видел, что ему просто не хочется говорить об этом.
— Послушайте, Григорий, — вздохнул я. — Не знаю, в чём именно причина, но мы оба понимаем, что она не доживёт до утра. Я сюда приехал сразу же, как только вы мне позвонили. Так что давайте не будем играть в молчанку, окей? Рассказывайте уже.
— Илья со своим отцом спасли ей жизнь, — произнёс Распутин. — У нашей Реликвии есть… тёмная сторона, скажем так. Мы не распространялись об этом. Никогда. Все считают мой род целителями. Теми, кто спасает жизни. Мало кто задумывается над тем, что именно наша семья породила одних из самых страшных и чудовищных убийц в этом…
— Стоп! — переврал я его. — Нет. Я даже знать не хочу. Если у вас есть такие тайны, то оставьте их при себе. Мне своих проблем хватает. Елена говорила, что при рождении едва не умерла, это так?
— Да, — ответил Распутин, даже не пытаясь скрыть облегчение от того, что я сменил тему разговора. — Мой сын попытался спасти её при родах… Но то, что даёт силу моему роду, решило взыскать старый долг, так сказать.
Я оторвал взгляд от Елены и резко повернулся к нему.
— В каком смысле?
— В самом прямом, — горестно вздохнул он. — В этом мире ничего не бывает бесплатно. Любая Реликвия имеет свою цену. Порой она может быть маленькой. Порой… она непомерно огромная. Спасти одну жизнь можно, заплатив за неё другой.
— И жизнь дочери вашего сына…
— Эта тварь решила, что это будет подходящим подношением, — практически не скрывая омерзения в своем голосе, проговорил Распутин, не сводя гневного взгляда со своей внучки.
Только я хорошо видел, что эти гнев и ярость направлены не на неё. Скорее уж на самого себя.
Или на ту силу, которой он обладал.
Как же всё-таки альфары поднасрали людям, когда дали им эту силу. Чёртова насмешка судьбы. Какое-то грёбаное испытание, в котором сила проверяла тебя на прочность. Выдержишь или нет. Сможешь справиться с искушением или поддашься этому могуществу?
И, вспоминая того же Волкова или Меркулова, ответ очевиден.
Не потому ли в сети так мало видео и фотографий, как местные аристократы пользовались своим даром? Неужто у всех имелись такие вот особенности, которые сдерживали их всех?
В этот момент