— Ром, чего тебе надо? — устало спросил я.
— Александр, послушай, ты должен согласиться на предложение отца, — произнёс он, и, что удивительно, его голос прозвучал действительно искренне.
Как если бы его действительно заботило то, что со мной может случиться дальше.
— Если ты не забыл, то ты мне больше ничего не должен, — напомнил я ему. — Свой долг ты списал в тот день, когда приехал вытащить мою задницу из высотки Браницкого.
— А я и не забывал, — жёстко произнёс он.
— Ну вот и славно, потому что на этом всё. Я спас тебя. Ты помог выбраться мне. На этом с меня достаточно.
Убрав его руку, я открыл дверь и вышел из его кабинета.
— Саша, отец не позволит тебе уйти просто так, — бросил он мне в спину.
Так. Я остановился. Развернулся. И направился к нему. Подошёл практически вплотную.
— А с чего ты решил, будто я этого не понимаю? — резко спросил я. — Думаешь, я не осознаю, что происходит? Твоему отцу нужна моя Реликвия. Покоя, видимо, не даёт мысль о том, чтобы заполучить в руки то, что твой папаша вместе с остальными такими силами пытался извести под корень.
— Значит, ты в курсе, — вздохнул Роман.
— О том, что твоя семейка с радостью вписалась в мероприятие «Грохнем Разумовских»? — насмешливо спросил я. — Да. И очень давно.
— Тогда…
— Почему я продолжал тут работать? — закончил я за него его же вопрос, и он кивнул.
— Потому, Роман, что я адвокат. И это моя работа. Я выполнял её, чтобы помогать людям. Не это ли наша прямая обязанность? Но знаешь, что? Плевать. К чёрту высокопарные выражения и торговлю моралью, будто она какая-то дешёвая шлюха. Знаешь, почему я это делаю?
Я наклонился к нему. Не удивлюсь, если сейчас у меня тот самый «безумный взгляд», о котором столько говорят. Ну и плевать. Давно уже наболело. Пора уже высказаться напрямую.
— Я делаю это, потому что мне это нравится, — сказал я ему практически в лицо. — Потому что я обожаю эту работу. Потому что я люблю побеждать! Потому что мне нравится быть самым хитрым чёртовым умником в комнате. И я им буду. Если твой отец думает, что сможет меня переиграть, то можешь прямо сейчас позвонить ему и сказать, что он вот прямо охренеть как ошибается. Потому что в конечном итоге победителем буду я.
Честно признаюсь, что я ожидал многого. Что он рассмеётся мне в лицо. Что начнёт угрожать. Что угодно, но только не вот это вот проклятое сожаление в его глазах.
— Он убьёт тебя, если поймёт, что не сможет контролировать, — даже не пытаясь скрыть сожаление в голосе, сказал он мне. Это прозвучало, как мрачное предостережение.
А ведь ему реально неприятно это говорить. По лицу его вижу. Я узнал Романа уже достаточно хорошо для того, чтобы видеть, как в такие моменты его эмоции пробиваются на поверхности.
И я вижу, что он говорит правду. Он хотел бы сказать ещё, но и это уже значительно больше того, что он даже в теории мог бы себе позволить. Кто я такой для него? По сути — никто. Вообще. Ну спас я его один раз. Ну и что?
Но, как это часто бывает, ситуация куда сложнее и глубже. Роман не может пойти против отца. Это заложено в нём воспитанием и той социальной средой, в которой он вырос. Семья для него — всё! В чём-то я даже могу, наверное, понять и Павла. Тот любыми средствами пытается сделать свой род сильнее. Вряд ли дело тут в банальной жадности. У него и так денег столько, что и за три жизни наверно не потратишь.
И всё-таки Роман беспокоился за меня. Может быть, ещё просто не успел зачерстветь, как его отец. А, может быть, остался в чём-то наивен.
Как я, например.
В сути своей это не важно. Проблема в том, что он стоял на распутье. С одной стороны он хотел помочь мне. Может быть даже считал меня чем-то вроде друга или основывал это желание на каких-то своих понятиях о чести и долге.
Да только семья важнее. В конечном итоге это последнее, что у тебя остаётся. Вон даже тот охранник вступился за своего коллегу потому, что у того была своя семья. Люди, которые от этого парня зависели. А у самого мужика кольца на пальце-то не было. Даже следа от него нет.
Блин, а ведь у меня в прошлой жизни тоже семьи не было…
— Рома, — медленно начал я. — Твой отец не может меня убить. Поверь мне. И да. Он абсолютно правильно считает, что не сможет меня контролировать. Потому что в противном случае он столкнётся с огромными последствиями своей глупости…
— Распутин тебе не поможет, — неожиданно для меня сказал он.
О как. Удивил. Впрочем, это даже хорошо.
— Посмотри, — оскалился я. — Хорошего тебе вечера.
Развернувшись, я направился прочь по коридору, больше не собираясь тратить время на этот разговор.
Тут одно из двух. Либо мы сейчас говорили потому, что на это была воля самого Романа. Либо же потому, что так ему велел отец. И мне очень хотелось бы, чтобы это был именно первый вариант.
Просто потому, что видеть в нём честного соперника мне было куда приятнее, чем папиного сынка, готового выполнить любое распоряжение по первому зову. И я даже знаю, как это проверить.
Но сейчас важно лишь то, что свою цель я выполнил, пусть и не так, как планировал изначально…
* * *
— Ты долго, — ворчливо заявил Громов, когда я завалился к нему в машину. — Нашёл?
Сначала его взгляд зацепился за папку в моей правой руке, а затем упал на повязку на левой.
— Что с рукой?
— Жертва во имя справедливости, — отозвался я. — Поехали.
Спорить Громов не стал, просто завёл машину. А я приметил, что в пачке осталось меньше половины.
— Слушай, ты в курсе, что это тебя прикончит? — сказал я ему. — Нельзя столько дымить эту отраву.
— Поучи меня ещё, как жить, пацан, — хмыкнул Громов, направив машину по почти пустой ночной дороге. — Лучше скажи, что у нас есть то, что нужно.
А есть ли?
Отличный вопрос, между прочим. Да, я воспользовался пропуском Романа для того, чтобы попасть в архив. Вытащил его у него из кармана, во время своей гневной тирады. В какой-то степени сделать это с помощью его карточки мне показалось даже в чём-то