Я посидел, посидел в своих покоях (спальня и гостиная, она же кабинет), — и пошел к Papa, помочь сёстрам. Ну, это так говорится — помочь, помощи от меня никто не ждал. Но я тоже завоевал свой стул в кабинете. Утверждением, что лучшего способа учиться управлять государством, чем наблюдать, как это происходит на самом деле, не существует. Papa подумал-подумал, да и согласился. И я теперь иногда присутствую при докладах министров. Сижу в уголке за небольшим столиком, сижу и помалкиваю. Иногда что-то записываю, иногда что-то рисую. Всё больше для «Двух океанов» — минимум пятнадцать выпусков будет. Команда командой, но новое — на мне. Новые персонажи, новые сюжеты. Сестрички расписывают подробности, иллюстраторы дают картинки.
Конечно, мне легче всех. Я прочитал сотни ненаписанных пока книг, пересмотрел сотни кинофильмов, плюс какие-никакие, а знания у меня есть.
— Это что ты здесь изобразил? — Papa пришел проверить, как работает великокняжеский секретариат, так он нас иногда называет.
— Это? Это налёт нашей авиации на вражескую базу, — я подвинул рисунок, чтобы Papa мог рассмотреть его получше.
— Чья же это база, кто враги?
— Враги — таинственная организация «Чёрная смерть».
— И что она хочет, эта организация?
— Устроить мировую войну.
— Какую-какую?
— Мировую. Чтобы воевал весь мир: Европа, Америка, Азия, даже Африка.
— Зачем?
— Это и должны разгадать главные герои.
— И кто же они?
— А прочитаете, любезный Papa, так и узнаете. Раньше времени секрет открывать нехорошо.
— Прочитаю, прочитаю… Интересные ты аэропланы изобразил. Сам придумал?
— Видел. Во сне.
Аэропланы и в самом деле непривычные для этого года. Я их видел в фильме «Перл Харбор», японские торпедоносцы.
— А это что?
— Торпеда. Аэроплан подлетает к крейсеру, выпускает торпеду и ложится на обратный курс. Как говорят в деревне Михаил Васильича, дёшево и сердито. Крейсер стоит миллионы, а торпеда — тысячи. Выгодный размен.
— Но… Но ведь таких аэропланов нет? — спросил Papa не совсем уверенно. Наука и техника сейчас двигаются семимильными шагами, за всем уследить трудно.
— Пока нет, но в «Газетке» пишут, что скоро будут.
— Ну, если в «Газетке», — успокоился Papa.
Я нисколько не собираюсь заниматься прогрессорством. Да и хотел бы — не могу. Потому что знаю очень и очень мало, это первое, и базис надстройку определяет — это второе. Взять хоть радио. На «Штандарте» есть радиорубка, радист, мичман Шмидт, и у него два помощника. Я было обрадовался, ну, думаю, послушаю эфир. Ан нет, в эфире один треск, и расслышать в этом треске точки и тире может только опытное ухо. Да и вообще — с Кронштадтом связь есть, и то неустойчивая, потому как шхеры, а вот дальше, Москва, Берлин, Лондон — можно только мечтать, Ваше Императорское Высочество.
Мечтать-то я как раз буду, мечта — это путь от вчера к завтра, ответил я мичману, и уверил его, что лет через десять, много через двадцать, с помощью радио можно будет слышать церковную службу или парижских куплетистов. Кому что по нраву. Будете слушать — вспоминайте меня.
Может, и вспомнит. Если доживет. Через двадцать лет — но ведь каких лет!
Мирных и созидательных. Несомненно.
О мечте-то я сказал, а вот предложить схемку передатчика, чтобы до Америки доставал, или хотя бы до Москвы — увы. Не учили этому в школе. А как бы хорошо: радиостанции конструкции барона А. ОТМА! И не точки-тире только, а голосовые сообщения! Музыка! Врагу не сдаётся наш гордый Варяг! — позывные Императорского Флота! И экономия казне. Радиостанция на «Штандарте», между прочим, в тридцать тысяч рубликов обошлась. А тридцать тысяч рублей сейчас, в царствование Его Императорского Величества Николая Александровича, второго своего имени — это двадцать пять килограммов звонких золотых монет с профилем опять же Его Императорского Величества Николая Александровича, второго своего имени. Каков царь, таковы и гроши, как говорит Михайло Васильич, получая жалование. Вспоминая двадцать первый век, не могу не согласиться.
И потому рисунки торпедоносцев вряд ли подвинут изобретательскую мысль. Сейчас о чем только не пишут, и о лучах смерти, и о машине гипноза, «Наутилус» эвон когда придумали. А господин Уэллс? У него с аэропланов атомные бомбы сбрасывают на мирные города! Недавно новый его роман доставили, из Лондона, «The World Set Free». Papa его цап — и отложил «на почитать». Иностранные новинки он прежде сам читает, по крайней мере, пролистывает, и уж потом решает, можно их давать нам, не нанесут ли они они ущерба нравственности. Но я эту книгу читал раньше. Вернее, позже, в двадцать первом веке. И не читал, а пролистывал. Не зацепила она меня. О невидимке зацепила, о десанте марсиан зацепила, о Машине Времени очень даже зацепила, а остальные фантазии господина Уэллса как-то оставили равнодушным. Так, местами запомнилось: погоня гигантских крыс за двуколкой, кейворит, и эти атомные бомбы с резиновой затычкой.
Так мы и работали: я над рисунком, Ольга и Татьяна над корреспонденцией, а Papa изучал стопку «Важные». Те, на что требовалась резолюция Государя. Здесь тоже не без новшеств: Ольга и Татьяна делали отметки, каждая свою: синим карандашом означало «да», красным карандашом «нет». Если они не знали решения, то отметок не ставили. Papa иногда спрашивал, чем вызвано то или иное мнение, просил обосновать. Сама идея участия детей в управлении государством ему, похоже, нравилась. Пусть, думает, смотрят, набираются ума-разума. В жизни пригодится.
Вот так, даст Бог, и выучусь, сначала вприглядку, потом вприкуску. Но сейчас, сейчас до сестриц мне далеко. Хотя я стараюсь. Читаю не только «Газетку», но даже «Русское экономическое обозрение». «Газетка» лучше. Доходчивей. Учёные люди любят образованность свою показать, и простую вещь объяснять так сложно, что и не поймёшь сразу, о чём это они. Да о том, что сало сытнее лебеды, вот о чём.
Зашел дежурный офицер