Papa приклеивал фотографии в свинский альбом. Он говорит, что так лучше думается — когда занят необременительным и приятным делом. Он пробовал себя в роли фотографа-анималиста, снимая преимущественно поросят. Попадались очень и очень забавные сюжеты. Хоть в журналы посылай, где деньги платят.
А я, расположившись на балконе и дыша сельским воздухом, привёл подводную лодку «Пионер» во Владивосток. Там капитана ждал запечатанный конверт с новым заданием — помочь японцам. Раз уж отношения наладились, и мы у них винтовки покупаем, отчего ж не помочь?
У острова Кюсю стали бесследно исчезать рыболовецкие шхуны, а не так давно пропал пароход и с ним двести моряков и пассажиров. Бесследно! Почти бесследно: двух матросов подобрали рыбаки. Те ничего толком рассказать не могли. только плакали, смеялись, и всё время повторяли «годзира, годзира, годзира». Годзира — это чудовище из старинных преданий, японский Левиафан, объяснил юнге Павлику капитан «Пионера», опытный морской волк.
Что ж, преданиями старины глубокой русских моряков не запугать, и вот «Пионер» в сопровождении японского крейсера «Соя» и двух миноносцев вышел на поиски неведомого врага.
Изображал Годзиру я со всем старанием. Что я, мало годзир видел? Мог бы ещё и Кинг-Конга к истории приспособить, но нет, это будет перебор. Как-нибудь в другой раз.
И здесь к нам пожаловали гости. К усадьбе подъехал черный «Mercedes», это дядя, Николай Николаевич. Так и есть: водитель почтительно открыл дверцу, и дядя ступил на землю Фермы. Он не один, с ним и другой Николай Николаевич, Янушкевич. Начальник Генерального штаба. Они прошли в дом, а водитель загнал «Mercedes» в гараж. Чтобы солнце не напекло. Будет стоять рядышком с «Delaunay-Belleville», мирно и спокойно. Франция и Германия, под одной крышей.
С чем приехали? Если бы один дядя Ник, то можно было бы думать о семейных делах, но если взял Янушкевича — ясно, разговор будет о делах военных.
«Уша на макуша и всё подслуша», как говорят шпионы на своём шпионском языке.
Но поначалу ничего слышно не было — в кабинете Papa закрыты окна. Ненадолго: курильщики, Papa и uncle Nic, нуждаются в кислороде. Иначе папиросы погаснут. Янушкевич не курил. Не по чину ему здесь курить.
— Если не объявить мобилизацию немедленно, — говорил как раз Янушкевич, — армия не будет готова.
— К чему готова? — это Papa.
— К началу боевых действий, Ваше Императорское величество.
— С кем же предполагается вести боевые действия?
— С кем прикажете, Ваше Императорское величество! — вывернулся Янушкевич.
— Правильный ответ, Николай Николаевич. Верный, — благосклонно сказал Papa. — Однако сейчас я не предполагаю воевать. Совершенно.
— Но, Никки! А как же наши обязательства перед Сербией? — это дядя. Мне Николай Николаевич дедушка, двоюродный, но вслед за Papa я зову его дядей.
— Как выяснилось, my uncle, у нас нет никаких обязательств перед Сербией. Впрочем, у Сербии перед Россией тоже.
— Я говорю о моральном долге.
— Лишь Господь может спрашивать с меня моральный долг. Перед Ним я и отвечу, — спокойно, и даже снисходительно ответил Papa.
Обыкновенно он, Papa, с дядюшкой разговаривал, как со старшим. Он и был старшим, Николай Николаевич. Старшим по возрасту, старшим по опыту. Но с некоторых пор дядя снова стал Николашей. Нет, не в лицо, и не при чужих, но — Николашей. Снова — потому что так его звал дедушка, Император Александр Александрович. Он невысоко ценил кузенов, Николая и Петра. Последний у него был Петюшей. И теперь, когда Papa почувствовал, что корона — это не только обязанности, а ещё и права, он не стесняется показать это и другим. Даже дядюшке Николаю Николаевичу.
— Но как же… Они очень рассчитывали на помощь России.
— Когда убивали несчастного эрцгерцога и его бедную жену?
Дядя Ник даже закашлялся. Или вдохнул слишком много табачного дыма?
— Я хочу, my uncle, довести до тебя одно: нам поручена Россия, и мы заботимся о России. В первую очередь. А также во вторую и третью. Слишком часто наши, с позволения сказать, союзники, стали рассматривать Россию как скатерть-самобранку и безотказный кошелёк. Нашкодят — а потом прячутся за нашу спину. Всё, с этим покончено.
Прежде Papa говорил дяде Нику «вы», но, похоже, те времена безвозвратно закончились.
— И ты допустишь, чтобы Австрия съела бедную Красную Шапочку?
— Даже если и съест, то придут охотники и лесорубы, и выручат Красную Шапочку из волчьего брюха. Если он сам до того не подохнет. Она, Красная Шапочка, особа весьма ядовитая. Австрии ещё одну страну не переварить. Если она этого не понимает, тем хуже для неё. Но воевать с Францем Иосифом мы не будем.
— А если Австрия первой нападёт на нас?
— Австрия? На нас?
— При поддержке Германии, разумеется.
— Вот поэтому я и позвал тебя, my uncle, и вас, Николай Николаевич. Мы вовсе не намерены предаваться беспечным забавам, и забывать о нашей армии. Напротив, мы намерены сделать нашу армию ещё сильнее, ещё могущественнее. А для этого нужно не воевать, для этого нужно работать. Anpapa говорил, что важнейшими союзниками России являются её армия и её флот. Я бы добавил — её промышленность и её сельское хозяйство. Без промышленности нам не превзойти лучшие европейские страны по числу орудий, пулемётов, моторов и прочих богов войны. Какая мобилизация? А кто будет работать у станка? Кто будет хлеб сеять и убирать? Оторвать от работы пять или шесть миллионов — ради чего? Чтобы Сербия стала первой державой Балкан? Нет, если мечтают о Великой Сербии от моря до моря — то сами, сами, сами. Кстати, я вчера имел разговор с болгарским посланником, генералом Радко Димитриевым. Болгария намерена объявить о своём нейтралитете в самое ближайшее время. Братушки болгары не собираются умирать за братушек сербов, да и странно было бы ждать это от них, после прошлогодней войны.
— Ну, болгары…
— За свободу болгар гибли русские солдаты. За сербов, получается, опять должны гибнуть русские солдаты? Нет, нашу армию на чужую потребу отдавать не будем. Ты, my uncle, в случае войны будешь главнокомандующим, это решено.
— Кем решено, позволь тебя спросить.
— Мной решено. Потому ещё раз тщательно рассмотри План Войны. И вы, Николай Николаевич, уж помогите главнокомандующему. Рассмотрите с учётом того, что мы не будем проводить решительных наступательных действий до тех пор, пока не будем к этому готовы.
— Как тебя понимать, Никки