И только теперь она поняла: для него смерть тоже была надеждой на покой. Ей вдруг захотелось обнять его, хоть на мгновение. Просто чтобы утешить. Или, может, чтобы утешиться самой. Но что-то останавливало её. Какая-то невидимая стена между ними. Стена, которая никогда не будет разрушена.
«Хижина… — осознала она. — Между нами всегда будет стоять хижина».
То место, что изменило их обоих.
Там пострадала не только она. Эл тоже прошёл через ад. Он не смог спасти её. И это убивало его, разъедало изнутри. Он разрушал сам себя, наказывал за своё бессилие. Но её магический запрет не позволял ему превратить мысли в действия.
Она сама превратилась в монстра. В его мучителя.
Её близкие страдали. Из-за неё.
Крик боли вырвался из самой глубины её души — но звука не было. Будто кто-то невидимый сжал её горло, не давая сорваться в бездну отчаяния. Тэлли согнулась, разрывая безмолвием воздух, беззвучно крича, пока её охранитель пытался удержать её в реальности.
Боль, такая знакомая и всё же каждый раз новая, обрушилась на неё с неистовой силой, словно тяжёлый камень, не давая вздохнуть. Казалось, будто табун лошадей топчет её душу, разрывая на тысячи кровавых клочков. Ей было тесно в собственном теле. В собственном разуме. Словно клетка сжалась до предела, ломая кости.
Это была её хижина.
Она не могла больше это выносить. Пальцы судорожно сжались на груди.
Разорвать кожу. Выпустить душу. Подарить ей свободу.
— Я с тобой, сестра, ты не одна. Слышишь? Ты свободна. Хижины больше нет. Мы сожгли её. Мы всё сожгли. Не осталось ни следа от них. И мы всех убьём, я тебе обещаю, сестра, — донёсся до неё сквозь агонию мысленный голос Юэ.
Тэлли ощутила его мурчание — глубокое, раскатистое, наполняющее пространство её души мягкой вибрацией. Ей почудилось, будто они снова в горах, и он, обнимая её лапами, согревает своим дыханием. Тогда это всегда приносило покой, и сейчас, чувствуя через их связь его ритмичное мурчание, она словно наяву ощутила его рядом — живого, тёплого, сильного.
— Юэ, я не смогу без тебя, — пронеслось в её разуме. Ощущая его боль за неё и его отчаянные попытки удержать её рядом с собой, она хотела успокоить его, но от этого лишь сильнее страдала — не в силах помочь ни ему, ни себе.
— Милая, всё хорошо. Мы с тобой, услышь меня, — вдруг прорвался голос её охранителя. — Мы не оставим тебя. Я не оставлю тебя. Всегда буду с тобой, слышишь меня? Всегда.
Эл сжимал её крепко, словно стараясь удержать в этом мире. Тэлли ощутила, как его магия проникает в её сознание — лёгкий, тёплый ветерок, ласкающий мысли, обнимающий душу. Она чувствовала его жар, силу его объятий, и постепенно холод, сковавший её тело, начал отступать, таять под его теплом. Дыхание становилось ровнее, подчинялось её воле.
Пошевелив пальцами, она осознала, насколько затекло тело словно от долгой неподвижности. Она не помнила, когда упала на колени, но теперь боль от удара отзывалась в каждом движении. Ладони саднили от ссадин, а лицо оказалось мокрым от слёз.
— Сколько длился приступ в этот раз? — почти придя в себя, спросила она Юэ. Он всегда был рядом с её душой, когда её накрывали эти страдания.
— Недолго, около получаса. В прошлый раз почти час было, — тут же ответил он, и Тэлли ощутила его облегчение, смешанное с радостью. — Всё пройдёт, сестра. Вот увидишь, однажды всё наладится. Верь мне.
Тэлли хмыкнула и пошевелилась, собираясь подняться. Эл, уловив её намерение, тут же отодвинулся, но не выпустил её руку, словно боялся, что, отпустив, вновь потеряет её в этой пропасти.
— Спасибо, — прошептала Тэлли и, поднявшись, обняла его, чувствуя безмерную благодарность — и к нему, и к Юэ. Они всегда были рядом в такие моменты.
«Даже несмотря на то, что вынуждены это делать из-за магии…» — тяжело вздохнула она.
— Я люблю тебя и без магии, Тэлли, — тут же откликнулся Юэ на её мысли.
— Без магии мы бы с тобой даже не встретились, — хмыкнула она.
— Здесь неподалёку есть таверна. Можем остановиться там, передохнуть, — негромко предложил Эл — он всегда заботился о ней.
Кивнув, Тэлли последовала за ним, чувствуя, что не заслуживает даже доли их заботы.
Таверна оказалась дорогой — Тэлли мимоходом отметила чистоту и аккуратность обстановки. Общая зала была просторной, но она выбрала стол в дальнем углу, чтобы никто не смог подкрасться сзади. Усевшись, она наблюдала, как служанки сновали между столами, балансируя подносами, полными тарелок и кружек. Но сейчас её это мало интересовало. Она хотела смыть с себя кровь. Осознание того, что её одежда пропиталась следами врагов, вызвало омерзение.
— Я скажу, чтобы набрали горячую ванну, — тут же отозвался Эл, уловив её желание через магию.
«Дурацкая магия, — проворчала Тэлли, — даже подумать ни о чём нельзя, чтобы это не подслушали».
— Благодаря этой дурацкой магии у тебя есть я, — замурчал Юэ.
Тэлли не удержалась от улыбки, но тут же помрачнела, когда почувствовала, как с болью натянулся шрам.
— Не смеши меня, Юэ. Мне не нравится улыбаться.
— А мне нравится твоя улыбка! Грозный оскал, как у настоящей призрачной кошки!
Тэлли усмехнулась такому комплименту. Брат всегда был искренним в своих чувствах — настолько, насколько позволяла магия, — но порой подбирал весьма странные слова.
— Это потому, что у вас, у людей, всё очень странно, — тут же отозвался он, подслушав её размышления.
— Интересно, смогу ли я когда-нибудь остаться одна наедине со своими мыслями и чувствами? — задумалась она вслух.
— Никогда, сестра, никогда. Мы с Элом всегда будем с тобой, — засмеялся Юэ.
— Это звучит как угроза.
— Нет, сестра, это обещание, — хихикнул он.
Тэлли словно наяву услышала его смех. Будучи котом, Юэ часто подражал ей, издавая похожие звуки. Но настоящий смех у него не получался — он никогда не слышал его от неё или Эла. Вместо этого он издавал короткие, частые «ма». Это всегда забавляло Тэлли, и сейчас, несмотря на усталость, уголки её губ дрогнули в улыбке.
— Если бы ты меня научила, было бы лучше, — обиделся он, уловив её чувства.
— Ты же знаешь, что мне неприятно смеяться, Юэ, — ворчливо ответила она.
Тэлли рассеянно наблюдала за залом, пока Эл ушёл договариваться о комнате и ванной. Внимание её привлекла одна