в их военных песнях.
Кто теперь споёт нам ваши песни?
Бога чёрного
из древнего царства,
ставшего обиталищем ворона,
старый алтарь стал просто камнем,
поросшим зелёным мхом.
Памяти недавно почившего великого русского и украинского ученого-археолога Петра Петровича Толочко
Эти две последние строфы стихотворения выдающегося деятеля сербско-лужицкого возрождения и просвещения Гандрия Зейлера (1804–1872) не вошли в слова гимна саксонских сорбов «Rjana Luzica» («Прекрасная Лужица»), созданного на основе первоначального текста и положенного на музыку Корлом Августом Коцором (1822–1904) в 1845 году, якобы из-за своей меланхоличности и аллюзий на славянское язычество, хотя именно они, как представляется, наиболее значимые, ведущие от укорененного сердечного чувства к памяти крови и предков или, если угодно, по-древнеславянски к родомыслию. Разумеется, их по достоинству бы оценил один из первых исследователей в области славянской археологии и франкоязычный классик, автор знаменитого шкатулочного романа «Рукопись, найденная в Сарагосе» граф Ян (Иван Осипович) Потоцкий (1761–1815), да и его судьба в веках загадочным образом переплетается со сходящимися и расходящимися линиями жизней наших героев, встретившихся в мае 1986 года в одной из палат госпиталя Киевского военного округа в столице УССР, о чем мы расскажем ниже.
Тем не менее, топонимика Поднепровья выше Киева сохранила память об этом русско-славянском боге, запечатленную в названиях городов Чернобыль и Чернигов, находящихся практически напротив друг друга по обеим сторонам Днепра, тогда как старинная белорусская народная песня говорит о его существовании следующим образом: «Быв на Руси Чёрный бог, | Перед ним стояв Туров рог; | Он на Киев поглядав – | Гомон ведьмам подавав» («Опыты в русской словесности», Вильно, 1839 год). Уже в четвертой песне того же цикла, называемой «Заклятием на душу», появляется и ворон, уже знакомый нам по последней строфе патриотического стихотворения Зейлера на верхнелужицком языке «Прекрасная Лужица»: «В тёмном лесу у Вислицы, | Посреди бора на Кислице, | Есть заклятый сухой сук, | На том суку сидит крук (прим, ворон). | Пан крук, пан крук, Чёрного бога старший внук!» (см. там же, русское переложение Валерия Аллина). Как видим, ворон здесь проводник души в мир иной, мир славянских предков, а за ним не преминет последовать и сам бог, о чем рассказывает донская казачья песня «Чёрный ворон, друг ты мой залетный»: «<…> В чужедальней стороне… | Он пришёл сюда с лопатой, | Милостливый человек. | Милостливый человек… | И зарыл в одну могилу | Двести сорок человек. | Двести сорок человек… | И поставил крест он дубовый, | И на нём он написал: «Здесь лежат, лежат с Дону герои, | Слава Донским казакам! <…>».
Совершенно понятно, что ни один человек не сможет выкопать котлован для братской могилы на двести сорок человек и, стало быть, речь здесь идет о боге, в частности Чернобоге, ведь ворон его спутник и посланник, покровительствующем военному бранному ремеслу славян и охраняющем покой их предков, а особенно павших в бою воинов. Но что из себя представляет сам Чернобог, помимо уже отмеченных архаических черт его присутствия в общеславянском песенном фольклоре, и не связан ли он с примордиальной религией наших северных предков, – во всем этом мы и постараемся разобраться в своем повествовании о судьбах двух героев, великоросса и малоросса, наших современников, попытавшихся взглянуть в лицо Чернобогу и уяснить его сущность. Впрочем, последнее напрямую связано с темой сокрытия и отображения божественных ликов, затронутой нами в предыдущей повести в новеллах, посвященной графу Яну Потоцкому и столу царя Соломона, погребенному в катакомбах Толедо, безуспешными поисками которого занималось немало известных персон и который по существу являлся целью неоконченного романа вышеназванного писателя «Рукопись, найденная в Сарагосе».
Филолог-классик
Яков Эммануилович Голосовкер
В языческой реформе от 980 года святого великого равноапостольного князя Владимира до его принятия христианства, установившей по существу семибожие в качестве ступени перехода к государственному христианскому монотеизму православного греко-кафолического извода, Чернобог не упоминается: последнее отнюдь не означает того, что он прекратил свое существование как тот же пресловутый Перун – наоборот, являясь личностью древнего славяно-ведического единобожия, разворачивающегося в триаду и, как следствие, в тетраду, он сохранился, приспособился к новым историческим реалиям упоминаемый в только что разобранных нами произведениях славянского фольклора, всегда сопровождаемый своим северным фениксом – вороном, Дивом «Слова о полку Игореве», иногда принимающим и близкое к человеку обличье. Можно сказать, он растворился, но как тень от свечения или оборотная сторона света продолжает существовать под сенью христианской греко-кафолической ортодоксии, а раскрытие его, которое у нас впереди, способно поразить и изумить многих, в том числе христиан, иудеев, индуистов, буддистов и даже приверженцев так называемого славянского родноверия.
Новелла первая
На далеких стезях у пределов ойкумены или незримая глава из сочинения якова голосовкера, продолжившаяся в вечности
«Но почему-то две разрозненных главы романа и ещё отрывок какой-то другой главы безумец сохранил. Их нашли у него под матрасом с водными следами на бумаге: то были следы слёз».
Итак, перенесемся на погруженную в лимб, а потому невидимую планету нашей Солнечной системы и вращающуюся по эллиптической орбите, отчего здесь имеют место два времени года, а само время течет крайне медленно, но все же, в отличие от рая и от ада, оно существует, когда цветущий май сменяет собой плавно угасающий сентябрь, – и так происходит на ней от одного неспешного года к другому, который нам, землянам, мог бы показаться целой вечностью. Планета называется Хирам – Альфа и Омега или греческими заглавными буквами ХАО. Обитающие здесь души, некогда прошедшие жизнь в земном плотном мире, имеют внешний вид людей не больше 48–50 лет от роду, и им не отказано Божественным Провидением в той деятельности, которую они вели на земном плане, если оная представляется полезной для человеческой эволюции в горнем и дольнем мирах. Однако на души с планеты ХАО наложены и определенные ограничения: например, многие современники и собратья по научной или писательской деятельности в земной юдоли не могут здесь встретиться снова, к чему изо всех сил стремятся, даже умоляя об этом. Они чувствуют где-то рядом друг друга, поскольку, обладая разреженными тонкими телами, они быстро перемещаются в пространстве ХАО – обратно пропорционально медленно правящему здесь потоку времени.