— Завтра вас познакомлю. Завтра. Поймёте, что не одни на белом свете. Авось, полегчает, — согласился я. — Ты куда-то собралась? — спросил, увидев авоську в руках Ливадийской.
— В универмаг хотела. И на рынок надо. Только вот, что я соседям скажу, когда снова меня увидят?
Я позвал Димку и обратился к Насте:
— А ты как гордый крейсер Аврора плыви мимо и внимания на них не обращай.
— Как Аврора? — не поняла она.
— Димка, делай, как я, — скомандовал я напарнику и, задрав нос к потолку, гордо вышел из квартиры.
Настя сначала охнула, а потом увидела такую же, только маленькую, Аврору в Димкином исполнении и захохотала в голос.
— Ну и славно, — буркнул я и побежал вниз по лестнице.
* * *
— Сначала к мамке, — потребовала мелкая Аврора.
— К мамке, так к мамке, — согласился я.
Мы снова составили двойной самолётик и выпорхнули из подъезда в сторону Настиной больницы. Конечно, не без помощи авиадиспетчера Кристалии.
Сразу после приземления я попросил о возврате видимости и пошагал в сторону больничного входа, играя роль озабоченного взрослого посетителя.
Когда подходил к палате, Димка уже взахлёб рассказывал мамке о приключениях, произошедших с ним за последние сутки. Пока младшая Аврора то и дело переходила от звонкого мальчишеского голоса к шёпоту заговорщика, я кивнул Насте и получил от неё благодарный взгляд. Потом вернулся в больничный двор и задумался о парне Ольговиче.
«Распродал он капусту, или нет? И знает ли какого-нибудь плотника для строительства крестика?» — размышлял я и рисовал в голове варианты событий на базаре, в Старой станице и на полях с капустой.
— Сгонять, что ли, на центральный рынок? — сказал сам себе. — А мелочь пузатая пусть с мамкой милуется, а то за день так соскучился, что молочные зубы зашатались.
Вышел на стартовую больничную площадку и сговорился с миром о доставке в нужное место.
Кристалия в мгновение ока подняла меня и понесла над центром города мимо улиц, скверов, мимо площади с памятником Крупской, прямиком на центральный рынок. Приземлила на широкую, усыпанную капустными листьями площадку, которую подметали дворники и, размахивая огромными мётлами, приговаривали: «Иттить иху! Иттить иху!»
— На развес продавали или из мешков в мешки пересыпали? Получается, это не просто армавирский рынок, а местный Пересыпь. И где теперь закубанских одесситов искать? — рассуждал я вслух, не опасаясь быть услышанным.
— Иттить иху! Иттить иху! — продолжали чеканить дворники, подтверждая мою полную и безоговорочную невидимость.
Покумекав, попросил Кристалию о доставке в место, где на тот момент находился Ольгович с фуфаечными подчинёнными, и не мешкая полетел в сторону Кубани.
Неожиданно, только что начавшийся полёт прервался, и я пошёл на посадку на левый берег старицы, оставшейся после смещения русла Кубани ближе к Фортштадту. Там увидел троих переругивавшихся мужичков, топтавшихся вокруг горки пустых мешков.
После плавного приземления, вернул себе видимость и направился к старым знакомым на разговор.
— Кацап, — донеслось со стороны фуфаек.
— Ещё раз кацапом обзовёте, я вам не такое ещё устрою, — пригрозил я для порядка, а потом поздоровался: — Здравия желаю, станичники.
— Так мы не по злобе. Ни-ни. Ни в одном глазу, — забормотали подчинённые, а Ольгович шагнул навстречу и поздоровался за руку.
— Здравствуй, благодетель. Как ты нас вчера на дирижабль погрузил, а потом ещё и выгрузил? — восхитился он пропущенным приключением.
— Пустяки. У меня помощники имеются, так я с ними, — приврал я слегка, имея в виду Кристалию и Димку.
— А мы застряли. Домой надо, а Кубань после дождей разлилась. Течение жуткое, поэтому лодку нанять не смогли. Тут заночуем. Может, на дирижабле нас до дома свезёшь, так мы сразу рассчитаемся за доставку капусты и за перелёт домой, — выговаривал Ольгович, а сам косился за мою спину.
«Дирижабль ищет. Святая наивность», — пожалел я Степана.
— Попозже. А сейчас расскажи про станицу. Мне мастер позарез нужен. Который по дереву или по доскам. В общем, и по мелким деревянным работам, и по крупным. Есть в станице такой или нет? — спрашивал я у Ольговича, а тот выпучил глаза в вечернее небо и остолбенел. — Не расстраивайся. Будешь сегодня дома, — начал я успокаивать агронома, как вдруг, над головой появилось что-то гигантское и затенило и меня, и закубанцев, и всю округу.
Я мигом присел от неожиданности, да так и остался на корточках, не решаясь обернуться и посмотреть, что же там наползло на нас сверху.
— Залазьте, — услышал Димкин голос и перепугался ещё больше.
Когда набрался храбрости и обернулся, увидел позади себя квадратный деревянный кузов, или, скорее, площадку метров пять на десять, не меньше, с трёх сторон оплетённую верёвками, вверх от которой уходили толстые канаты и уже в вышине крепились к бокам громадного сигарообразного дирижабля.
«Мать честная. Сподобился недоросль. Угнал дирижабль», — ошалел я от сюрприза, а станичники спокойно и деловито принялись грузить пустые мешки в кузов.
— Что творишь? — зашипел я на пилота. — А как рулишь? Как взлетаешь? — забеспокоился я, не увидев ни руля, ни других приспособлений для управления летающим монстром.
— А я почём знаю, — обиделся Димка. — У мира попросил дирижабль всем показать, вот она и состряпала.
— Получается, он ненастоящий? — ошарашило меня от озарения. — Я бы никогда до такого не додумался. Глаза бы отвёл, а вот так, строительством дирижаблей, ни-ни.
Я бы ещё долго причитал и ругался, но мужики доложили, что мешки погружены, и пора взлетать.
— Вези уже, — махнул я помощнику, и мы взмыли сначала вверх, потом прицелились на Фортштадт и поплыли над старицей, над песчаной косой, потом над Кубанью.
Все пассажиры заворожено следили за полётом и разглядывали родные места с высоты. Дивились красотам Кубани, совершенно не думая о мираже дирижабля над головой.
— Ты нас на поле. Туда, где капусту покупали. Не хочу всех станичников пугать твоим дирижаблем, — советовал я рулевому, а сам продолжал изумляться и добрым отношением Кристалии, и неугомонной дерзостью новоиспечённого помощника.
Глава 19. Инспектор по колдовству и магии
— Жги, коли, руби! — загорланила внизу