– Мой король?
– У меня к тебе очень деликатный разговор. Фил, ты помнишь, у меня есть сестра. Мария.
– Ныне королева Эрланда, – должность Феликса позволяла много чего узнать, и он этим пользовался в личных целях. – Говорят, у нее неладно с мужем… простите…
– Не просто неладно. Иоанн собирается с ней развестись и жениться на шлюхе.
– Дурак.
– Все верно. Сестра, оказывается, пошла в меня… пока ее муж был с ней честен, она горой стояла за его интересы. Он предал ее – и более Мария не готова ему помогать.
– Справедливо, мой король.
– Более чем. Феликс, мне бы хотелось, чтобы ты отправился в Эрланд.
– Зачем, ваше величество?
– Молиться, друг мой. Исключительно молиться. Я надеюсь, что за такую подлость Предотец покарает… или Иоанна, или его любовницу.
– Ваше величество?
– Смотря, что будет лучше для Марии. Я бы предпочел Иоанна, но сестра может не удержать власть. Значит, надо смотреть, кто ей помешает…
– Мне придется остаться там надолго, мой король?
– Возможно, на год или два. Но если ты беспокоишься о матери или сестрах – не надо. Слово даю, присмотрю лично.
Феликс поверил мгновенно.
– Благодарю, мой король.
– Деньги прикажу выдать, повод найдем, письмо для Марии дам, там сейчас рядом с ней отец Роман. Встречался с ним?
– Очень многообещающий человек, – кивнул Феликс, который сам-то был не намного старше священника. Ему еще тридцати не исполнилось, а выглядел он от силы на двадцать лет.
– Вот. Надеюсь, вместе с ним вы достигнете определенных результатов.
– Я повинуюсь, мой король.
Феликс встретился глазами с Саймоном, и тот даже головой потряс.
В зеленых глазах профессионального убийцы горели веселые огоньки. Дело ему явно представлялось интересным. Что ж, тем лучше.
Саймон снял с себя образок и надел на шею Феликсу.
– Мария его знает. Ну и… береги себя, сынок.
Показалось ему? Кто знает… не бывает же так, чтобы в глазах убийцы на секунду, но блеснули… слезы?
* * *
– Ваше величество, – эрра Лизанда смотрела на Марию серьезно и внимательно. – Вы позволите поговорить с вами наедине?
Мария поглядела на Анну.
Ладно, потом она дочери расскажет, если будет что-то важное. А пока лучше не надо – мало ли о чем пойдет речь?
В это время дети взрослеют быстро, Анна в свои десять лет уже не ребенок, но все равно… есть темы, которые при ней лучше пока не затрагивать. Совесть иметь надо!
– Хорошо, эрра Лизанда. Давайте пройдемся по саду.
Нельзя сказать, что монастырский сад был в полной мере садом. Скорее, это была смесь сада, огорода и скотного двора, но пройтись по нему можно было. Лучше, конечно, в «чистой» части, а то коровники, курятники и свинарники не розами пахнут. И так-то долетает… аромат Франции. Только средневековой Франции, когда у них нечистоты по улицам текли ручьями.
– Ваше величество, – эрра Лизанда не стала тянуть. – У меня письмо от его величества.
– От моего супруга? – искренне удивилась Мария. – Почему у вас?
– Вы после обеда изволили спать. Гонец приехал, но мы не стали вас будить.
– Он не мог меня подождать?
– Не знаю, ваше величество. Вы знаете, на территорию монастыря мужчины не допускаются.
О, это Мария уже знала. Все работы здесь выполняли исключительно женщины. А мужчину могла привести лично мать-настоятельница, и то, если уж вовсе форс-мажор настал.
– И все же? Вдруг мне потребуется написать ответ?
– Ваше величество, у вас под рукой тридцать человек гвардейцев.
Мария хмыкнула и протянула руку.
– Письмо.
В ее ладонь лег увесистый свиток, и первым делом Мария оценила печать.
Настоящая. Тяжелая, увесистая, с королевской гривастой кошатиной. Это не подделать, не здесь и не сейчас. Теперь содержание.
Ваше величество!
Сегодня вечером, после молитвы, я буду ждать Вас у восточной ограды монастыря, в старом святилище.
Некоторые вещи нам лучше обсуждать без лишних ушей, потому я и решился предпринять это путешествие.
Иоанн Шестой.
Печать, подпись…
Мария задумалась.
А где у нас, собственно, старый храм?
А, она его видела, стоит себе строение на территории монастыря и стоит, кушать не просит. Фрески там красивые, храм уютный, а вот на ремонт денег пока нет. Вот и стоит он себе беспризорный,
Старое святилище Предматери. И богиня там такая… уютная и почти домашняя. Спокойная и даже радостная. Молиться там было приятно, и свет там такой…
И в то же время… идти ночью туда, неизвестно куда?
А ее там не придушат? К примеру?
А смысл?
Во-первых, она еще не настолько довела супруга своим упрямством, у него еще есть надежда решить дело миром.
Во-вторых, речь может пойти именно о монастыре для нее. А что такого? Для супруга идеальный вариант, жена уходит в монастырь, а муж идет в загс. То есть под венец с новой коровой. Тем паче Мария сейчас УЖЕ в монастыре.
Может ли сюда приехать король?
Легко и непринужденно. Тут не так далеко, и если его величество решит поохотиться, а в процессе охоты, к примеру, отбиться от свиты, он это легко сделает. И супругу навестит.
В-третьих, она спокойно может рассказать всем об этом письме, что и сделает. И письмо оставит… не дурак же ее супруг? И пожалуй что…
– Эрра Лизанда, вы будете сопровождать меня вечером.
Вполне возможно, оттого и гонец уехал. Торопился отчитаться ее супругу, мол, письмо доставлено. Если Иоанн тут поблизости, это имеет смысл.
– Гонец что-то передавал на словах?
– Умолял отдать письмо вашему величеству как можно скорее, но ответа ждать не стал. Сказал – не приказано.
Тоже вписывается.
Мария вздохнула.
Идти… не хотелось. Только вот от предчувствия тут ничего не было, ей попросту было страшно. Иоанн должен хорошо знать свою супругу, а тут она, красивая такая… разве она сможет морочить ему голову? И решение какое-то принимать придется, а у нее пока никаких идей…
Что делать-то?
Ясно, что идти надо.
А как неохота!
Ладно… Мария как можно более незаметно вытерла вспотевшие ладони о юбку и отправилась обратно, к Анне. Протянула ей свиток.
– Читай.
– Матушка, а можно мне с вами?
Мария качнула головой.
– Не надо, Анечка. Ни к чему.
– Почему?
Врать Мария не стала.
– Потому что мы с твоим отцом, скорее всего, будем ругаться. И я не хочу, чтобы ты это видела и слышала.
– Вы и так ругались.
– И это неправильно.
Слов «психологическая травма», «перенос» и «стресс» Анна бы просто не поняла, да и ни к чему ей. Не доросли тут до психологии, оно и