– Вообще все?
– Кое-чего я и сама не знаю. Но узнаю, и тогда кому-то будет весело, – пообещала Мария.
– Да, мама.
– Ты сможешь сходить, взять мою одежду? Только не тащи сюда эрру Розабеллу, я с ней с ума сойду!
Анна фыркнула.
– Да, мама. Конечно.
Монастырь же! Тут особо слуг не водится, так что Анна и не удивилась.
– Ребенку не надо присутствовать при пытках, и вообще о них знать, – пояснила Мария. – А кто и что, я ей на всякий случай расскажу, преподобная мать. Чтобы не приняла гадюку за ужа.
– Да, ваше величество.
Момент откровенности кончился. Но кто сказал, что не будет второго?
* * *
Искупаться.
Переодеться.
Позавтракать.
Очень простые и несложные действия, но Мария получала от них искреннее удовольствие. Подумать только, вчера… уже вчера она могла бы умереть. Интересно, это какая смерть мимо прошла? Вторая или третья? Первая у себя дома, вторая тут, когда умерла королева, вот эта, наверное, третья. Можно ли на этом остановиться? И так уж с лихвой!
Мария подозревала, что нет. Кто там ее будет спрашивать, если Эрсоны на трон нацелились? Но и она сопротивляться будет, это уж точно! Мария и сама по себе ангелом не была, а уж сейчас, когда к ней еще гюрза добавилась… интересно, сможет ли она превращаться по своему желанию, и больно ли это? Надо пробовать, надо работать, а это дело знакомое. Без труда – никуда! Этот девиз Марию и в той жизни не подводил, и в этой сбоя не даст!
А для начала стоит кое на кого посмотреть.
Анна отправилась отвлекать оставшихся дам от королевы, а Мария отправилась вслед за матерью-настоятельницей в холодную комнату.
Да, в монастыре есть темница. Такой небольшой ее аналог. Мало ли что? Мало ли кто? Разные люди в монастыре бывают, вот и оборудованы в его стенах несколько камер. Толстые стены, крепкие двери, холодный каменный пол, лежащая на нем в луже собственных испражнений голая и связанная Лизанда… а как смотрит! С какой ненавистью!
Убила бы!
Нет, тут явно и что-то личное. Надо бы выяснить, а то может, там целый клан таких обиженок? А она и не знает, а ей и воду возить не на ком? Мария резко выдернула у бабы изо рта кляп.
– Поднимать не будем, пусть лежит. Она так хорошо в дерьме смотрится!
Кажется, Лизанда пыталась что-то сказать, но где уж там! Когда челюсть затекла, не поругаешься, даже во врага как следует не плюнешь, только минут через пять у нее получилось злое шипение.
– Чтоб ты сдохла…
Мария насмешливо улыбнулась.
– Мечты, мечты, дорогуша. Я не сдохла и не собираюсь. А вот ты… как ты думаешь, что я с тобой сделаю?
Лизанда сверкнула глазами.
– Ничего!
– Да неужели? А я вот так не думаю. Хотя… преподобная мать с удовольствием пойдет мне навстречу. Ничего – так ничего. Без воды человек может прожить три дня, и говорят, это достаточно мучительная смерть. Три дня ты прекрасно тут полежишь, а я с тобой и правда ничего делать не буду. Буду приходить, есть и пить на твоих глазах. Тебе как раз хватит. И помучиться успеешь как следует. А то прикажу тебя поить – раз в три дня, не чаще. И не кормить. Тоже приятно будет. Ничего – так ничего! – Мария с милейшей улыбкой развела руками.
Лизанда побледнела.
– Ты… ты не посмеешь!
– И кто меня остановит?
Женщина бросила взгляд на Марию. На мать-настоятельницу, которая благочестиво сложила руки на груди и смотрела сейчас на Лизанду с абсолютным равнодушием, словно и не голая баба перед ней, а, к примеру, цветок вырос. Или картину какую положили… очень так себе, но не выкидывать же?
– Матушка! Заступитесь!
Евгения не подкачала. Спокойствие трансформировалось в оскал.
– Чадо, а что я должна сделать с человеком, который чуть не подвел под казнь и меня и всех монахинь? Да не простую казнь, а с дознанием? Три дня, говорите, ваше величество?
– Ну, может, четыре. Я опытов не проводила, – задумалась Мария. – Все зависит от стойкости человека. Без еды она месяц прожить сможет, а вот без воды – нет.
– Ваше величество, а у нас тут очень удобное кладбище. Там ее отродясь никто не найдет.
– Яма, в которую она меня сбросила, тоже подойдет. Еще не хватало вот ЭТО в освященной земле хоронить. Может, еще и молитву прочитать прикажете, чтобы у нее посмертие было? Нет-нет, – поморщилась Мария. – Ни похорон, ни отпевания, закопать, как собаку, когда сдохнет. А я потом расскажу супругу, что эрра Лизанда сошла с ума и на моих глазах кинулась в колодец.
Эрра побелела.
Вот сейчас дошло.
А кто и что о ней узнает?
Королеву она хотела убить? И непойманной остаться? Так это и в две стороны работает преотлично. Так и с самой эррой поступить можно, никто и ничего не узнает.
– Я… мы… Розабелла…
– Она тоже в этом замешана? Замечательно. Матушка, место для еще одной заговорщицы найдется?
– Конечно, ваше величество. Пытать прикажете?
– Конечно, – улыбнулась Мария. – И поприсутствую. Если ваш палач позволит, еще и поучаствую. Ты не переживай, Лизанда, до смерти не запытаем… для тебя оно, может, и хорошо будет. Тебя ж во время пытки водой отливать будут, попьешь вволю, на один день дольше проживешь. Или может, ее вообще водой пытать? Воронку в горло и заливать побольше? Пока не лопнет?
Мать-настоятельница кивнула.
– Да, пожалуй. Приказать, ваше величество, подать воронку побольше?
– У вас есть?
– Да, кожаная, большая такая, мы ей лошадей промываем, думаю, и для этой сойдет?
– Н-не надо…
Лизанда сломалась.
Поняла, что это действительно конец, и сопли потоком хлынули. Винилась она со вкусом…
Кто виноват? Так вестимо, Валент Эрсон, Дианин родственник. Кажется, двоюродный дядя. Вот он Лизанду и совратил, душу голубиную. Подучил, что делать…
– Врешь, – ровно сказала Мария. – Откуда он про тайну храма знает?
– Не сказал, – вильнула хвостом Лизанда.
– Пойдемте, преподобная мать, – Мария развернулась и покинула камеру.
Евгения вышла вслед за ней.
– Приглашать палача?
– Ни к чему. Пусть полежит до завтра. Подумает о своей жизни, проголодается… ах да! Распорядитесь ей кляп вставить, и до завтра ничего не давать.
– А не сдохнет?
– Нет. Кобыла здоровая, такую и об стену не расшибешь. С чего ей помирать?
– А вот про три дня…
– Так ведь еще и суток не прошло, – пожала плечами королева. – Сердце у нее здоровое, да и все остальное – тоже. Точно не помрет.
Откуда-то Мария отлично знала про