– Спасибо, – сухо поблагодарил пепельный и, прикрыв глаза, откинулся на подушку.
Я на это ничего не ответила, лишь подхватила, подняла грязные бинты и вышла. Перепачканные в крови полосы ткани нужно было выстирать в щелоке, высушить и отгладить. Резерв после использования магии был почти пустой, поэтому пришлось обойтись без чар и по-простому замочить бинты в медном тазу. Последний оставила на заднем дворе, рядом с колодцем, с расчетом, что попозже простираю и развешу сушиться.
И вот когда я уже сполоснула руки из ведра чистой водой и собралась было идти в дом, то увидела ее.
Рыженькую девчушку, которая нерешительно замерла у края дома. Она стояла в видавшем виды переднике, поношенной, вытянутой вязаной кофте и юбке. Последняя медноволосой явно была коротка – не прикрывала даже щиколоток. Обута пришлая была в деревянные клоги – дешевую и не самую удобную обувь, которую вытачивали из чурбака.
Гостья нерешительно посмотрела на меня, переступила с ноги на ногу, отчего раздался звук, чем-то отдаленно напомнивший цокот подков, и, наконец, решилась: подошла и, сверкнув на меня пронзительными зелеными глазами, выдохнула, словно в омут с головой прыгнула:
– Доброго дня, госпожа ведьма! А вам служанка в трактир не нужна?
Я глянула на рыжую с сомнением. Ростом мне по плечо. Тощая, как щепка, и хрупкая даже на вид. Такую даже ведро с водой таскать просить было совестно: переломится еще. Да и работы в доме особо не было. Я уже собралась сказать, чтобы девчушка попытала счастья в городе, как она затараторила:
– Вы не думайте, я шустрая и очень сильная! Все, что прикажете, сделаю. И дров наколоть могу, и воды натаскать, и ворожбы темной нисколечко не боюсь… Мне просто нужны…
– Деньги? – понимающе хмыкнула я и пояснила: – Так у меня самой их особо нет. Как и постояльцев.
– Я и за кров с едой готова служить, – отчаянно выдохнула девчушка.
А я взглянула на пришлую внимательнее: что же привело эту отчаянную девчушку сюда? Похоже, большая нужда. Без нее к черной ведьме обычно не рискнули бы соваться.
– Неужели в городе не нашлось работы для таких проворных рук? – спросила я.
– Нашлась… Да только у хозяйки, которой я до этого служила, брошь с камеями пропала. Она и решила, что я украла, и выгнала взашей. И хоть украшение после нашлось, слухи-то остались. Мол, Маук воровка. И никто меня в Вудленде больше брать к себе не хочет. А в родном доме, в деревне, я и подавно не нужна: там столько ртов еще голодных, меня из-за этого в город-то и отправили, чтоб сама себя кормила…
Мне стало жалко девчушку. А еще – любопытно. Потому как появились кое-какие подозрения…
И я, уже зная, что совершаю ошибку, спросила:
– А сколько тебе?
– Четырнадцатая зима пойдет, – гордо отозвалась она и добавила: – Я уже совсем большая.
– Ну что ж, большая, а стирать-то ты умеешь?
– Да-да, конечно! И стирать, и штопать, и гладить… – порывисто выдохнула девчушка и сделала еще пару шагов вперед.
– Ну ладно… Вот тогда тебе первое задание: как бинты отмокнут, ототри с них следы крови, а потом развесь на бельевой веревке. После приходи на кухню, накормлю.
Оставлять рыжую не хотелось. Но и спровадить просто так отчего-то язык не поворачивался. Потому я и решила: пусть поест, поспит, а завтра укажу ей на дверь… Ну правда, на кой мне служанка в пустом трактире?
Кстати, о последнем… Почему отец вообще решил купить именно его, а не какой-нибудь маленький домик с палисадником на окраине города? Зачем мне эта двухэтажная дурнина?
Но я все как-то забывала задать этот вопрос в письме. Но сегодня решила: обязательно уточню!
Перед тем как садиться за бумагу и перо, стоило позаботиться об ужине. Тем более сегодня, наконец-то, он обещал быть не из тыквы!
Селезень, принесенный накануне то ли как дань, то ли как взятка, ждал на кухне своего звездного мига. И вот тот настал.
А передо мной встала задача: как укротить мертвую утку и не утратить при этом своего достоинства.
Нет, готовить я умела, разделать и выпотрошить для дочери наемника тоже не проблема. Но ощипать… Вот есть моменты в жизни, когда жалеешь, что ты не из воровской гильдии. Там-то ребята знают толк, как обчистить карманы доверчивых зевак, ощипав их. Они бы и селезня моего обнесли вмиг, до последнего перышка…
Но, увы, пришлось самой. Я ошпарила птицу и вцепилась в нее голодной молью.
Так что к вечеру в кастрюле был наваристый бульон – самое то для раненого. Жаль только, лапши не имелось. Но последнюю с успехом заменила сушеная, нарезанная соломкой тыква.
Рыженькая с аппетитом съела ужин и облизнулась. Раненый муженек тоже отдал должное моей стряпне. Правда, слегка удивился тыкве, но ничего не сказал об оригинальной замене. А вот кое о чем другом упомянул. Хотя лучше бы промолчал вовсе!
– Кажется, я уже набрался сил. Так что завтра мы отправимся в город.
Я на это скептически хмыкнула, вновь ничего не ответила. Как говорится, мнение мужа способно порывами ветра качать макушки сосен, но жену не колышет… Потому я лишь взяла пустую миску и, гордо выпрямив спину, словно готовилась к возможному удару меж лопаток, направилась к двери.
Пепельный и правда выстрелил. Только не арбалетным болтом или пульсаром, а вопросом:
– Зачем тебе понадобился муж?
Я замерла и, не оборачиваясь, произнесла:
– Мне нужен был покойный муж.
– Тогда, спасая меня, ты сильно просчиталась, – в мужском голосе мне послышалась горькая усмешка.
– Я тоже так думаю, – ответила и вышла из комнаты.
Едва дверь закрылась, как я прислонилась к косяку спиной и задумчиво посмотрела в темноту коридора.
Да, логичнее всего было бы дать муженьку умереть, но… Я не могла так поступить. Все внутри меня этому сопротивлялось. Даже сейчас.
Неправильная я черная ведьма! Настоящая темная должна думать в первую очередь о себе, о своей выгоде. А я почему-то уже пожалела Рангера, а теперь вот зачем-то еще и рыжую приютила. Не злая колдовка, а добродетель, демоны меня раздери, во плоти! Нет, нужно с этим заканчивать, а то у меня так трактир скоро в приют превратится!
С такими мыслями я и направилась к себе, чтобы… подыскать служанке какое-нибудь из своих старых платьев.
Вручая Маук сверток с одеждой, клятвенно пообещала себе: