– Прокляну, – прошипела я змеей.
– Угу, – согласился супруг.
– Убью, – процедила я, чувствуя, как злость уходит.
– Буду ждать, – заверил пепельный.
– Укушу, – пообещала этому ненормальному, у которого не иначе как имелась парочка запасных жизней.
– Не сомневаюсь, моя драгоценная кобра. Но сначала я жду от тебя банального «спасибо»… За починку крыши.
Я, поняв, что сопротивление пока бесполезно, попыталась унять злость и сквозь зубы процедила:
– Сколько мисок благодарности ты хочешь?
– Вообще-то я предпочел бы иную благодарность, – усмехнулся Рангер и добавил: – Выраженную в поцелуях.
Как меня после этих слов не разорвало на тысячу маленьких искорок – ума не приложу. Наверное, Рангер все-таки крепко держал, так что ни вырваться, ни разлететься на осколки, как взрывное проклятие.
Я замерла. Пепельный ждал. Молчание затягивалось.
– Не отступишься? – с вызовом спросила я.
– Не дождешься, моя ведьма, – отозвался этот бесстрашный на всю голову паладин.
Я вдохнула. Выдохнула. Снова вдохнула. И наконец смирилась: не отстанет. Что ж, сам напросился.
Привстав на цыпочки, резко приподнялась и клюнула своими губами в мужские. И тут же опустилась на пятки.
– По-моему, это был не поцелуй, а твои губы просто соскользнули, как палец или взгляд, – протянул невыносимый пепельный и потребовал: – Попробуй еще раз.
Что? Да он издевается!
Вторая попытка получилась куда быстрее первой: сказался опыт.
– И снова ты промазала. Похоже, Изи, ты просто не очень меткая. Но ничего. Я научу тебя целиться… – выдохнул мой муж и накрыл мои губы своими. Правда, этот поцелуй получился не столь долгим, глубоким и страстным, как вчерашний, на крыльце. Скорее он напоминал касание весеннего ветра. Свежее. Нежное. Мимолетное. Всего несколько ударов сердца – и Ран сам отстранился, словно в насмешку, без слов говоря: «Вот, вот так правильно, дорогая женушка».
А у меня горели губы от его поцелуя с привкусом шалфея так, что хотелось к ним прикоснуться.
– Но и рагу попробовать тоже не против… – разбив вдребезги не успевшую толком возникнуть неловкость, заявил пепельный.
Подхватив со стола полотенце, он обхватил тем сразу весь чугунок, томившийся на плите, и поставил его на стол. А потом взял ложку и запустил ту в рагу.
– М-м-м, вкуснотища! – протянул Ран.
Я же на это заявление фыркнула и гордо вышла из кухни. Хотя, по правде говоря, скорее сбежала. То ли от муженька, то ли от своих чувств к нему.
Вот только если я переживала по поводу душевных терзаний, то супруг вел себя невозмутимо, точно каменный дракон. После починки крыши занялся лестницей, что вела на второй этаж.
Нашел где-то столярные инструменты и принялся чинить ступени, что уже успели надоесть мне своим скрипом. Возился муженек до самого вечера, прерываясь лишь на перекусы. А я для тех лишь и успевала готовить. А в перерывах сняла просохшие бинты, перестирала грязные, отчитала метелку, после чего та летала за мной, пытаясь извиниться…
И вот, когда начало смеркаться, на пороге таверны возник бывший постоялец. И на этот раз не один.
– Я это, решил у вас, милостивая ведьма, еще седмицу остаться пожить. А мой друг, с которым мы вместе у кожевенника работаем, как узнал, так со мной напросился: его жена уже запилила всего. Отдохнуть хочет, – выдал старый новый постоялец и, видя, как я хмурюсь, поспешно добавил: – У нас и деньги за постой есть! Все честь по чести. И обещаемся не пить, не буянить – ни-ни! Мы с утреца, значит, будем в город уходить, а вечером возвращаться… – заявил мужичонка, словно мы уже обо всем с ним договорились, и протянул мне горсть монет.
Впрочем, те я не торопилась брать. Возникла неловкая пауза, у которой были все шансы вырасти до полноценной тишины. Выходом из той лично для меня бы стала входная дверь в собственный трактир, которую я захлопнула бы за своей спиной с большим удовольствием.
Кажется, второй мужичок догадался об этом, потому как, оттеснив своего друга, вступил в переговоры:
– Вы уж нас простите, госпожа ведьма, что мы так нахрапом. Да просто Малик со своей женой все никак не помирится. А у меня сегодня с утра теща приехала. Переждать бы где… Не седмицу, а хотя бы день-два. А то я ее… Побаиваюсь.
– Да ее кто угодно испугается! – поддержал друга коротыш и, словно готовясь совершить подвиг, добавил: – Вы можете меня не пускать, я-то со своей заразой слажу, если совсем прижмет. А вот над Пратом сжальтесь. У него теща дракона на скаку может остановить и шею тому узлом завязать, чтобы избы больше не палил. А уж как она сковородкой приласкать может – об этом весь Вудленд знает.
После этих слов я призадумалась, вспомнив, как Малик оказался у меня на постое первый раз, вывихнув ногу. А у его долговязого приятеля, похоже, были все шансы оказаться у меня уже с травмой головы или ребер – это в зависимости от того, с какой стороны его теща приголубит… Возиться с лечением травм, полученных от тяжелых тупых предметов и просто от тупости, не хотелось, поэтому я, вздохнув, утешила себя тем, что деньги лишними не бывают.
Начавший накрапывать дождик, словно вторя моим мыслям, начал размывать следы мужиков, оставленные ими в дорожной грязи.
– Ладно, но только на два дня, – сурово предупредила я. – И деньги вперед. В полуторном размере.
Мужики дрогнули, но устояли. И после оплаты долговязый спросил:
– А ужин-то будет?
– Будет, – чувствуя себя уже не ведьмой, а хозяйкой трактира, и только, отозвалась я и кивком указала новому и старому новому постояльцам, чтобы заходили.
Мужики не заставили себя ждать и уселись за один из столов в зале. Тут же появилась и Маук, вынюхивая, когда можно поесть.
Я решила, что смысла нет кормить рыжую отдельно на кухне, и ей принесла супа из индюка в зал. Шустрая лисичка тут же оказалась за столом рядом с коротышкой Маликом и долговязым Пратом.
По залу поплыл запах наваристого бульона, на который, словно влекомый заклинанием, пришел и Рангер. Голодный, как всегда. Не чинясь, он тоже сел рядом с помощниками кожевника.
Глава 15
Поставила суп и перед муженьком. Налила заодно и себе, присоединившись к ужину. Так мы все и оказались за одним столом.
Мужики шустро заработали ложками, и их миски опустели гораздо быстрее. Едва с едой было покончено, как стало понятно: голод пришлые не утолили. Если не телесный, то разговорный – так точно. Потому долговязый, хмыкнув, произнес, глядя на Рангера:
– А все-таки здорово ты, светлый, отомстил этому индюку!
– В смысле