Очутился на Хиц-2.
Глава 28. Дежа вю
— Это ещё что! — гоготал Томек, держась за штурвал тяжёлого вездехода, как за последнюю надежду. — Помню, у меня как-то такой дежа ву случился — чуть с ума не съехал!.. — И начал рассказывать, что там ему когда привиделось.
Иван сидел пристёгнутым позади него и силился понять хоть что-то. Его одолевало ощущение, что он проспал лет десять, проснулся вот в этой кабине, а ото сна осталась назойливая тревога и чувство, что это всё уже было. Что он видел эту дорогу посреди джунглей, ежедневно расчищаемую техникой от ползучих лиан да валящихся с верхотуры веток, и смутно предугадывал то, что должно случиться.
Или может быть наоборот, это — сон?..
Так бы Иван и решил, не налети вездеход под управлением шибко разговорившегося поляка на бурелом — машину тряхнуло так, что не помогли даже множественные стабилизационные ремни.
— Ты лучше на дорогу гляди! Угробишь меня — сниться стану! — прошипела Ксения справа. Она тоже злилась на своего друга, ведь неплохо ударилась головой. А психосерверам-одиночникам, пока нагрузка не поделена с коллегой с базы, это, мягко говоря, прямо противопоказано.
— «Мальчик-1», «Мальчик-1», приём… — захрипел эфир с колоритным грузинским акцентом. — Как слышите?.. Пацаны с вами?..
— Да мы ж в курсе, что без них тут даже в туалет не сходишь! — рассмеялась в рацию Ксения и подмигнула Ивану. «Пацанами» главный врач базы называл безопасников. — Но с нами только Ваня, остальные позади плетутся!..
Улыбка девушки была очень милой, тёплой и дружеской, но Иван почему-то не смог заставить себя слепить в ответ что-то хоть сколько-нибудь взаимное. Неясно почему, улыбка эта вызывала комок в горле.
— Тут нехорошая активность, — предупреждала база. — «Муравьи» повсюду, но… они не входы к нам ищут, а как бегут от кого-то…
— Альфа?.. — вырвалось у Ивана. И следом странная мысль: лучшая защита базы — это её герметичность.
Никто не хотел встречать альфу. Единственный отряд, видевший подобное чудовище, только и успел, что координаты передать. О таких известно одно: они быстры, несмотря на размеры, ведь на уровне природных чувств ощущают гравитационные аномалии, коими знаменита Хиц-2. Вершина развития метаморфов, не изученная настолько, что отсутствовали даже данные о внешнем виде.
— Надеюсь, нет. Тут кое-кто предполагает, что начинается Гон, — уклончиво отвечали по рации.
— Пф-ф… — Томек — сам скепсис.
— Гон — лишь теория. Притом я бы сказала… вялая, — поддержала друга Ксения.
— Сколько вас? — Геворг Чхеидзе на той стороне, которого рота охраны поголовно называла дядя Гева, мудро решил, что спор сейчас ни к чему. Он-то как раз верил в состоятельность теории о Гоне. Хотя бы потому, что был её автором.
— Двадцать два. В грузовике нас трое, позади транспортник с бойцами и институтками.
Томек опять загоготал. Та ещё парочка, подумал Иван. И напоследок почему-то: такие и помирают в обнимку.
— Хорошо. Тут, на базе столько образцов — на всех хватит. Лишние умы нам не помешают. Наблюдаем вас с «Герольда», но Саша на всякий отслеживает конкретно тебя, Ксения.
— Угу, я чувствую её шаловливые мыслишки, — дёрнула отсутствующей бровью психосервер, следя за реакцией Томека. Тот бросил на неё быстрый взгляд и отвернулся к дороге.
«Грузинское радио» умолкло.
Деревья, будто живые, постоянно преграждали прочищенную накануне дорогу. Эти джунгли кто звал зеркальными, кто зелёным морем, кто просто — старым русским «чаща», от которого где-то в затылке ворочалось исконно-недоброе, жутковатое ощущение. За всё время пребывания на Хиц-2 люди не встретили хотя бы один вид, который не стремился сожрать другой. Если существо не являлось чисто хищным, оно наверняка оказывалось всеядным. И уж точно всякая тварь тут отлично лазала по веткам — джунгли к тому более чем располагали.
И альфа не исключение. Как предполагали ксенобиологи, он был способен достать всё, что бегало, прыгало и пищало среди хитросплетения лиан. И не только.
— Просеки затягиваются быстрее пореза под низолиновым пластырем… — выражение лица поляка должно бы быть философским. Вездеход то набирал скорость, то вновь сбрасывал — свободные участки дороги нередко сменялись заваленными.
— Ещё бы, — вдруг отозвался эфир томным сопрано на фоне гуда силовой установки. Это была одна из учёных из транспортника позади. — Не будь тут джунглей — звезда выжгла бы планету. И, судя по отчёту Игната Шилова, выжженной пустоши тут хватает.
— Говори, говори, не останавливайся! — шуточно взмолился Томек, за что получил тычок в плечо и грозный прищур от Ксении.
Днём джунгли поверху становились зеркальными и отражали большую часть палящих лучей обратно в космос. Немного попадало и под кроны, с помощью всё тех же зеркальных листьев. Этого вполне хватало, чтобы внизу жизнь благоухала, беспрестанно поглощая сама себя. Для передвижения по Хиц-2 космопроходцы пользовались системой просек и перемещались только днём, когда ни один обитатель джунглей, за исключением «муравьёв», не высунулся бы под прямые лучи. Ведь это почти наверняка означало бы смерть — лучи каким-то образом пагубно влияли на системы чувств метаморфов, «слепили» и «глушили» их, делая лёгкой добычей даже для более слабых собратьев. Люди же терпели: жарко, светофильтры еле справлялись, но безопасность превыше всего. А опасаться тут стоило решительно каждой ветки.
— На нашей кафедре есть такой умник, Лёшка Тривольский. Или Двупольский ли… — «не останавливалась» девушка из рации, и Томек не упустил возможности позлить Ксению, за что ожидаемо опять получил по плечу. — Так вот, он принял отчёт Шилова и выдал теорию, что джунгли Хиц-2 — это ретроградная форма жизни, этакий планетарный деградант размером с Евразию. Мол, эволюция тут по какой-то причине повернула вспять много тысяч лет назад. В пользу чего, вроде как, свидетельствует ступенчатое построение всей жизни, хотя я лично связи не вижу. И что её изучение положит конец угрозе Q-рака. Якобы, сам он чуть ли не отсюда, с Хиц…
— Двупольский?.. — дурачился Томек.
— Q-рак! — одновременно с рацией воскликнула Ксения.
Липкое чувство, что всё это уже происходило, не переставало мучить Ивана. Он ощущал лёгкую тошноту и головокружение, как после несильного сотрясения мозга. Было душно, пот щипал глаза, соль во рту перемешалась с подозрительно знакомой сухостью…
Иван вглядывался в ядовитую зелень джунглей, разбавленную несущими к земле свет листьями-зеркалами. Старался слушать размышления о различных теориях, в том числе теории дяди Гевы. Но отвлечься толком не выходило: за секунду до сказанной кем-то фразы он неизменно слышал её тихое эхо в своей голове.
Но самое противное и пугающее было не это. А то, что куда бы Иван вдруг ни посмотрел, что бы ни сделал этакого, неожиданного даже для самого себя — чувство никуда не девалось. Будто бы он действовал по уже отыгранному однажды сценарию, и сил выйти за его рамки, вырваться из колеи, не хватало. Как бы он ни поступил.
— Ну… — по-роденовски потёр подбородок Томек. — В этом есть зерно.
И, не забывая про дорогу, выдал следующее предположение.
Ещё до войны первопроходцы Хиц-2 установили, что вся фауна в её джунглях — суть один вид. Всякое существо под этими кронами — метаморф. То есть, поглощая себе подобных или более слабых, оно накапливало клеточный материал, чтобы рано или поздно через окукливание выйти на следующую эволюционную ступень. Проще говоря, подняться по пищевой цепочке, став совершенно другим существом. А вот механизм встраивания чужих клеток в свой собственный организм, как раз, вполне мог быть каким-то образом связан с небезызвестным вирусом, который человечество обозначило как Q-рак. Общего тут прослеживалось очень и очень много. Хотя бы феноменальные механизмы регулирования — или подавления? — имунной системы, которые присутствуют в обоих случаях.
— Сам он деградант, этот ваш Двупольских, — хмыкнула Ксения. — Назвать целую экосистему «ретроградной формой жизни» — надо быть…